— 75 —

обыкновенной отшельнической жизни, могла перенеёти его въ

таЙны денлго этикета. Два ц•влыхъ отдв-

ляли его отъ чх•мени этихъ переговоровъ. Тогдашняя Русь давно

уже утратила всякую мысль о какомъ либо другомъ BtH"aHi",

кромв обыкновеннаго неаунаго Вь этомъ посл•днемъ

смысл долженъ быль понять и нашь составитель Свода вст пере-

говоры о 3Кнуан(н Ольги, разсказанные древнимъ ихъ современ-

никомъ. .В•ь этихъ разсказахъ видя, что Ольга переговаривалась

съ Константиномъ о какомъ-то непостижимомъ для него

ккнуантн, гд•В и сама Ольга соглашалась но только какъ

дурь, а не какъ акгЧ'ТА и даже требовала такого к•енуан1А, онъ

пришель въ недоумв»йе и быль не въ силахъ понять все это кКнуа-

нК въ какомъ —либо иномъ, неизв•стномъ для тогдашнеЙ Руси

смысл , кромв общеизввстнаго в4нчан7А кеачнаго. (%pau4eHie

Императора кь ОльгВ, хотя уже и не юной, хотя и тотчасъ же,

посл ен не могло, конечно, не смутить благочестиваго

инока, встр•тившаго туп слово: ровнњти ж•нК. Это Bbrpa*Hie,

естественно, должно было только утвердить его въ т•Вхъ мысЛяхъ,

о брачномъ щ»дложенји, будтобы сдыанномъ ОльтВ отъ Констан-

тина, которыя уже были возбуждены въ немъ предыдущими, непо-

нятыми имъ словами кх и npHr•aaIneHieMb, обращеннымъ

кь Ольг• вм•ВстВ съ императорами, въ Византпч.

по этому-то самому не могши понять въ надлежащемь смысл

BbIpa&Hia: еозндть онъ зам•нилъ его ПОНАТК

Hecoraacie, зат3мъ, Ольги также непонятое въ надлежа-

щемъ на Константина быть будто бы его

женою, выраженное ею, на того закона, у

по которому она была уже духовною Императора и не

могла, поэтому, стать его супругою, окончательно уб•вдило соста-

вителл ЛВтописнаго нашего Свода въ Томь будто Констан-

тинь двйствительно предлагал ОльгВ брачный союзъ съ

Онъ счел этотъ разсказъ унизительнымъ для Ольги, а потому и

р«шился исключить по всћмь этимъ причинамъ, въ видахъ охраны

ея чести отъ HaFkNiH, все, что говорила сама Ольга объ этомъ

прдмет« въ своих•ь пчм•оворахъ съ Цесармъ, все, кромв отказа

ея какъ и оставил въ нихъ одно только то, что

говориль самъ Константинъ, да и то, въ такомъ и