— 162 —
ной печати. Пушкинъ тогда уже написалъ Кавказскао Пмьнниха,
Фонтана, ЦЕЗИЮ, Онљшна, Бориса Году-
нова и Полтаву, Гоголь уже выпустилъ Вечера на Хуторљ, а какъ
было вст1Њчено и оцеЬнено все это тогдашней критикой? Произ-
Пушкина вызывали разнор•Ьчивые то.жи: поклонники ста-
рыхъ заслуженныхъ писателей на нихъ нападали, сами благо-
желатели Пушкина хвалили иногда чуть не одинъ
слогъ его, Онљшю ставился ниже Руслана и Людмилы,
а Полтавой остались недовольны даже н±которые друзья. Можно
было встр#гить въ журналахъ общую ощЬнку Пушкина, какъ
ум•ћлаго стихоплета съ легкимъ слогомъ, не очень правильно вла-
хЬющаго русскимъ языкомъ,
— о томъ, что Пушкинъ
поэтъ,
— художникъ, никто не говориль прямо, но открыто на—
зывали опаснымъ соперникомъ ему н±коего Тимоееева (ощЬнить
впервые Пушкина предстояло Б'Ьлинскому). Въ Диканьскихь Вече-
рать Гоголя журнальная критика вихЬла нескладные, хотя см±ш-
ные фарсы, замгЬчала, что у автора КЬтъ чувства (!)
въ скоромь времени Ревизор быль встр%ченъ бранью, быль на-
звань „неуЬроятнымъ анекдотомъ, которому авторъ не съууЬлъ
придать смысла и занимательности“ , надъ Мертвыми Душами пе-
чатно глумились, ставили ихъ ниже романовъ Польдекока въ ху-
дожественномъ и нравственномъ Та же критика строго
оберегала отъ всякихъ авторитетъ Ломоносова, Сума-
рокова, Державина, Карамзина, но не понимала совершенно ихъ
заслугъ и достоинства, ибо на ряду съ ними производила въ
пигмеевъ; разбирая напыщенную драму третьестепеннаго писателя
Кукольника, она восклицала: Кукольникъ!“ и объявляла
его равнымъ Гёте и Байрону. А самъ Кукольникъ въ кругу моло-
лодыхъ поклонниковъ съ горечью признавался, что, повидимому,
не доросла еще до серьезныхъ вещей и ему придется бро-
сить русскт языкъ и писать по итальянски или по французски.
Онъ признавалъ въ Пушкин•Ь огромный талантъ, но легкомыслен-
ный и не не ничего значительнаго; относи-
тельно себя Кукольникъ нахЬялся, что она, если Богъ продлить
ему в±ку, создастъ что-нибудь прочное, серьезное и можетъ быть,
дастъ новое литератур±. Такова была критика, таково