— 52 _

ставляютъ ть самыя въ думЬ которыхъ онъ

воспитань .

Но по того, какъ росла и расширялась хЬятельйость за-

'Ьзжаго святогорца, касаясь все новыхъ и новыхъ сторонъ рус-

ской жизни, его въ Москв•Ь становилось все опасны.

Уже одно вызвало всеобщее недовольство въ

книжной срехЬ. ИзуЬстно, что еще при первомъ перевохЬ неЬко-

торые изъ сотрудниковъ Максима выражали недовЫе кь его по-

правкамъ. Т“Ьхъ которыми руководился при своей ра-

ботЬ ученый грекъ, конечно, грамотеи понять не могјш,

потому что они никогда не слыхали ни о грамматик±, ни о рито-

рик±, ни о логиюЬ, ни о какихъ другйхъ наукахъ. Какъ велика

была та пропасть, которая отхЬляла Максима отъ московскихъ

людей, можно вихЬть изъ и которыя ему

приходилось хЬлать для нихъ. Этимъ бородатымъ книжникамъ онъ

объяснялъ наприм±ръ, что слова въ концеЬ 1оаннова о

невмеЬстимостп въ щЬломъ Mip•b книгъ, съ подробнымъ

хЬянТ 1исуса Христа, сл•Ьдуетъ понимать не буквально, что въ

словахъ „о свышнемъ не сл%дуеть понимать Mipa

ангельскаго, а что слову исполинъ неправильно

придавать зв%ря; приходилось толковать о словъ,

пом%щаемыхъ на иконахъ Богородщы, и объяснять, что это словњ

греческ)1 и значатъ Матерь а не Мареа и не Мироу, „якоже

неЬји всуе непщуютъ (предполагаютъ)“ . Любопытно прочесть тањже

которыя даваль Максимъ книжникамъ, желая преду—

предить дальн±йшую порчу книгъ плохими переводчиками. Онъ на—

писалъ по-гречески русскими буквами 16 стиховъ героическаго и

элегическаго pa3wbpa, приложилъ кь нимъ тексты съ сла—

вянскимъ переводомъ и говорилъ: если кто придеть кь вамъ посл•Ь

моей смерти и скажетъ, что знаетъ языкъ, заставьте его

перевести эти строки; если сможетъ, то в•Ьрьте ему— „добръ есть

и искусенъ“; если при этомъ скажетъ, какою уЬрою сложены стихи

эти, то „предобръ есть, его съ и и жалуйте

нещадно” ... При взаимнаго между Максимомъ

и той средой, для которой онъ трудился, было неиз-

б•Ьжно. „Ты досаждаешь, говорили ему недовольные его исправле—