27

кости. какъ пугачовщина, были не часты.

Посл•Ь грозной вспышки деревня надолго опять умол-

кала и не подавала голоса до т±хъ поръ, пока ея не

доводили „до крайней степени страдаюя“

наложили свою печать

и на пом•Ьщика, и на крестьянина, развративъ того и

другого. Да и могло ли быть иначе тамъ, гдеЬ ни челов±-

ческое достоинство, ни женская честь, ни трудовая соб-

ственность, ни самая жизнь крестьянина не были огра-

;кдены отъ произвола пом±щика. Такова ужъ была сила

безконтрольной власти, что даже наибојуЬе образован-

ные ( по-тогдашнему) и добрые пом±щики злоупотре-

бляли этою властью. Такъ, Болотовъ, одинъ изъ луч-

шихъ русскихъ пом±щиковъ прошлаго не за-

труднялся порою жестоко обращаться съ крестьянами.

Въ оставленныхъ имъ запискахъ встр•Ьчаются

о т±лесныхъ которымъ онъ подвергалъ

своихъ крестьянъ. Бол±е того: этотъ долго

за-границею образованный и пом-Ьщикъ вел±лъ

насильно кормить вора, не хотЬвшаго назвать соуча-

стника, самою соленою селедкою и запереть въ теплую

баню. Воръ, мучимый жаждою, не вытерп±лъ пытки и

указалъ на сообщника. Тогда, по Болото-

ва, обоихъ. воровъ разщЬли догола, намазали дегтемъ

и въ такомъ вид•Ь повели по деревенской улиц•Ь; кре-

стьянъ выгоняли за ворота смотр±ть, а мальчишкамъ

вел+,но было кричать

„воры!” и бросать въ нихъ

грязью. И Болотовъ въ такомъ поступкеЬ своемъ не

вид•ьлъ ничего дурного: его было повторе-

HieMb того, что д±лало значительное болынинство и

въ гораздо худшей формеЬ; безсознательно онъ д•Ьлалъ

то, что не мен±е безсознательно жило въ его современ-

никахъ. Грубость чувствъ и мыслей была тогда общей.

Да и могло ли быть иначе тамъ, гд•Ь само прави-

тельство поддерживало и развивало въ обществ± гру-

бые, безчелов±чные инстинкты? Потому что чему дру-

гому, кром± холодной жестокости, могла научить же-

стокость правительственныхъ мФ,ръ и ка.зней, розыски

съ и тайныя нрав-

ственныя могло правительство привить народу