ко то, что каковы бы ни быди въ Ойствительности лич-

ности первыхъ римскихъ императоровъ, но такова суша

истиннаго что клеймо позора и натисну-

тое на ихъ памяти Тацитомъ, останется съ ними до конца

ввковъ и всв кь ихъ будутъ не толь-

то безусшЬшны, но странны и смвшны.

Въ совершенномъ и полномъ Тацита мож-

но уже усомниться, несмотря на его торжественныя заяв-

уже потому, что иногда самыя 11мъ изложенн.ыя со-

противорвчатъ тому выводу, который онъ изъ нихъ

двлаетъ. Такъ все 113uom•eHie Отона, въ особен-

ности его честная смерть, описаны подробно Тацитомъ, но

тотъ же Тацитъ клеймить его незаслуженно осужденјемъ.

Онъ не можетъ ему простить убЈйства Гальбы, креатуры

сената, единственной по Тацита законной вда-

сти народа Римскаго и BcJ13lIcTBie этого благородная лич-

ность Отона не вызвала отъ Тацита сожалнјя, а лишь

неумодимый приговоръ

Тацитъ и не скрываетъ въ своихъ твоего

coqyBcTBiH кь старинному порядку вещей въ

общественному управлен1ю; на императоровъ безъ

смотритъ онъ какъ на притвснителей; но взглядъ

Тацита аристократическјй, онъ не сочувствуетъ демокра-

онъ понимаетъ, что излишнее демократји по-

губидо свободу, что массы не въ COCTOfIHilT ни понять ее,

ни примвнить кь Олу, что свобода погибла ПЗЈИШКОМЪ

свободы. Давно уже, очень давно придумано честошобца-

ми при безсмысленныхъ • масс,ъ и войска дер-

жать въ все, что есть разумнаго и живущаго

сознательно въ наро$. Въ РпмФћ $ла шли хорошо, пока

во главв ихъ стояль сенатъ, c06paHie лучшихъ и.самыхъ

сувтдыхъ умовъ народа. Честолюбцы, возвысить-

ся надъ законами и ниспровергнуть по-

рядокъ вещей, явилИсь заступниками будто бы угнјтенныхъ