— 212 —

снуться. Но въ немъ не было ни одной ваши рдьной Ди-

деротовсвой и Дантоновевой, реально-чело"одюбитй ЕРВИ.

Овь жиль и умерь въ довтрвнђ и въ сентименвљво•

f

гуманистической Онъ обидь гуманность, но не

живыхъ людей. Кдвъ вс•ь довтриверы и идеыисты, онъ

того не сознава, прирыъ, во има и има изящ-

ной гуманности, гауиую, ненаучную и неизящную толпу,

черный людь- Поэтому онъ додженъ быль быть отьавден-

нымъ врагоиъ сотализма 'и в»ующимъ въ живвь другую,

въ воторой, в"роатно, овь думал, тола будеть им%ть слу-

чай поумнЬть Е умыться. Я пучелъ Йсвольво писемъ его

въ сестрамъ, въ вузинаиъ, — что за

отвратительное хлопотанье о себ%, о своей въ испол-

de sa mi88ion, что за несносно-изящвое саморисовню

въ идеалђ, вавъ передъ

самолюбивое воветство! И все это на Фрнцувсвожъ та-

левтЬ, — признавъ лжи. ВВчныа хлопоты о себ, о стемъ

счастьи, о своемъ ни:частьи, о своей вращп%, о своемъ до-

стоивстй, о стемъ и о своем Когдд

же ему было думать о живомъ, стравдущемъ, потрнномъ

Какая огромнаа разница, ваввя пропасть между

нимъ и нашимъ Русскимъ неумытымъ

реалистомъ по темпераменту и по натуф —

Млинсвимъ! Этотъ весь отдавалса предмету, — ГравовсвТ

принимадъ предметь въ себя, деЬлвлъ его своимъ

HieMb, своею изящною позою, а если предметъ въ нень не

укладывался, уфывалъ его, или совс'ћмъ отбрасывалъ отт

себа. Навое 0TcyTcTBie реальнаго чувства и сцыиа были ве-

обходимы чтобы изволить ему TaBia письп въ Вер-

деру, въ Нейрову, т.-е., въ тЬнамъ, въ ездушнымъ и ни-

вульвымъ фантомамъ.

Станвевичъ (Николай) быль идеалистъ, во самъ пр-

свой идеализмъ, самъ собою недовольный, въ то

время вакъ быль самъ собою доволенъ, —это ав-

ствуетъ изъ важдой строки въ вузинамъ и сестрамъ, въ пись-