— 216—

чагЬ, это значило бы• стЬснвть свободу неужели же

вамъ по душ± такое cThcHeHie?), убждаться, что нивто не

им•ђдъ права обвинять Григорьева въ унизить Гра-

новсваго, доджны, однаво же, признать, что въ тавимъ ва-

могъ подать поводь тонь статьи Григорьева. Сверхъ

того, о Гранрвскомъ неполно, а потому и выходить

рВзко и несправедливо. Т%мъ не менгђе, статья Григорьева

чрезвычайно интерсп и умно .написана; она сообщаеть намъ

много дорогихъ о Грановскомъ, память о воторомъ

тавъ жива въ Мосввђ. Если и возбуждаютъ Heupianoe чув-

ство иногда тонъ, иногда н\воторыя автора, то тЬмъ

не мен±е самъ изъ всего сообщаемаго о нежь,

а главное, изъ его писемъ, выходить въ самомъ выгодвомъ

свы. Его прекрасную душу узнаемъ мы съ новыхъ, тавъ

сказать, домашнихъ сторонъ, и любимъ его еще бод±е. Не

выдержитъ то которому подвергь Гри-

горьевъ Грановскаго, не обнаженный въ своихъ част-

ныхъ въ своихъ письмахъ, пишучи воторыа,

конечно, не думадъ онъ о печати, явится тавъ хорошъ, бла-

городенъ, челойчественъ. И тавъ, не можемъ не быть бп-

годарны Григорьеву за его статьи. Страсти,

возбужденныя этою статьею, въ мВшають ввив-

нуть въ дгЬдо, мгђшаютъ сповойному вопроса.

Въ высшей степени художественная, благородвьа и сочув-

ственная Грановсваш не подлежитъ во

если бы кто-нибудь сталь дВдать изъ Грановсвато кумиръ,

то онъ бы овазалъ ему плохую услугу. Во-1 -хъ, вумирвъ

ненадобно вовсе, и нивавихъ. А во-2-хъ, личность Гранов-

свато не цм±еть въ ce6'h ничего вумирнаго; личность l)a-

ноиваго именно такова, что она стойтъ не надъ -дюдьми, а

съ людьми, каждому протягиваа сочувственно руву,—и вто

важное, очень важное, и далево не у вс•ђхъ до-

стоивство. Вотъ почему тавъ дрийтливъ и дружественъ его

благородный, теплаго, тихаго чувства исполненный образу, и

этотъ образъ еще acHie является намъ изъ статьи Григорьев.