вомъ того, что н%когда саиостоятиьно, но объ руку шло
въ общеиъ власти духовной и св•ЬтскоИ, и
вынужденнымъ, одностороннимъ, хотя времевнымъ, но про-
роческимъ c0B"uxeHieMb той и другой въ рукахъ разгв% -
ваннаго государя. При такомъ тревожномъ B0.1HeHia духа,
и въ самой высшей его области, пе моно быть Аста спо-
койвому, всец%ло-народвому творчеству въ слой; и подлин-
но, еслибъ не частныя письма, не отрывки ckaaaHih и 1Њс-
вей народныхъ, то въ Форменныхъ актахъ, отм±ткахъ при-
дворныхъ, р“ахъ заученныхъ, келейныхъ трудахъ, во всей
этой маса притворнаго слова, сложившаго своеобразныя
Фразы, съ трудомъ бы могли мы узнать, и даже едва ли
увнии бъ, каковъ быль д“ствите.аьный, обијй явыкъ сего
ввка, какова была истая, живая народная ртчь. Обрядность
не только что вд%сь, но всюду и встмъ овладьа: довольно
взглянуть въ эти томы, гд%, съ полвой любовью артиста,
отм%чаютъ, въ потомкаиъ, цв%та сапоговъ, на -
шивки на шапкахъ, считають на каждый день разныя
платья царя, и блюда, лапти, и куря, и изюмы придвор-
най поварни. Казалось, что pycckie люди, при подвомъ 60-
гатстй ихъ духа, природномъ и вм%стЬ добытомъ Яками,
готовы бывали порою дойти до китайства. Мы не приво—
дииъ прайровъ : читател их'ь внаеть и встр"тить еще въ
06uiB, въ издаваемомъ памятник". И именно эта обряд—
ноегь, Формальность, скрываеть отъ насъ подъ собою, и
даже не Р'Ьдко скрывала отъ лучшихъ людей того Вка,
сердца, которыми билась закутанная, во еще не
убитая жизнь, тревоги ума, жажду новыхъ ре•ормъ, ив“-
HeHiii; какъ будто бы все покрывалось какой-то недвижною
мглою, свивадося все пеленою. И, ч"мъ несносн"е быль
полусв%ть, тЬмъ жив"е хонлося сбросить покровъ и• скорн
разорвать, чтобы выйти на св%ть, чтобъ свободн%е поды—
тать вовдухомъ, и вывести туда же, кь приволью,
снсненную, сжатую массу народа. И вотъ почему, съ поло-
вины шестьсотыхъ годовъ, почти вс•Ь эти людн, которыхъ
чтить наибольше, глядять въ реформаторы, смотрятъ
впередъ съ напряженьемъ, вдали что-то чуютъ, готовые
каждый моментъ разорвать свои связи съ отсталымъ прошед.