ХУ

в притомъ высшихъ. въ нашей литератур•Ь, произвели веЬиъ

вань современный книжный или образованный

явыкъ, столь безм%рно отъ !Ачи простаго варо—

да, иди лучше, отъ нея безъ оглядки. Вогь ио-

чему, по уже кь одному только языку писателя.

мы видимъ въ немъ совершенно особое, которое не

схВдуеть м%рить по старой великорусской, или частн"е—

московской Арк•Ь. Правда, сочините.аь писа.гь, какъ кажет-

ся, большею въ МоскЙ, и хоть Акоторыя статьи

изъ Сибири, но для Москвы же; однако, сюда, на Москву,

пришехь онъ все-таки со стороны, сн"даемый жаждою вы-

сказать слово реформы, слово преобразующей правды : та—

ЕOВЪ, по крайности, его собственный отзывъ, въ

труда Алексы Михайловичу. Безспорно, онъ принесъ съ

собою и оставилъ всюду зам%тнымъ обширное 8Haaie Руси.

во вс%хъ, даже отдаленныхъ, ея окраинахъ: многое видьъ

въ вей самъ, многое слышал отъ • очевидцевъ и слагахь

rb сердц%: Амь не мен•ы его взглядъ на Русь, хотя и раз—

дЬяемый тогда многими современниками передоваго класса,

его голосъ—никоимъ образомъ не есть взглядъ и не голосъ

варода, непог#шитеаьно въ сущность, иди,

какъ вовуть его, Скажемъ боне: это не взглядъ,

и подавно уже не голосъ, не языкъ .Великорусса. Еще

диве : если это взглядъ БЬорусса, то не съ каквмъ либо

Астнымъ, угловатымъ отЊнкомъ, А только единствеино съ

той вершины на которой стояли юговападныя

pycckia школы и куда съ Москвы достигали уже Акоторые

взоры, —обстоятиьство, объясняющее .ueI'kie усп%хи 6'Ь.ао—

русскихъ и малорусскихъ выходцевъ между вами. Такимъ

путемъ, 06pa30BaBie сочинителя, бывапго въ чужихъ краяхъ,

знакомаго близко съ историческою судьбою всвхъ народовъ,

со многими европейскими науками, возвышало его до воз—

всеобщаго, до идей и той области, гдв

онъ оставался уже не только Русскимъ, ве только Б•Ьло—

руссомъ , а самобытною единицей. Подобнымъ образомъ,

при близкомъ знакомств съ ncTopieo всего Славянства, при

горячемъ yqacTiB кь судьбамъ его, онъ оказался опять

просто Славяниномъ или обравованнымъ обще-иавянскими