нынгь грубость именуемъ благородною великостью

духа” .

Не иностранцы, конечно, виноваты въ этихъ порокахъ, мы

могли бы отъ нихъ научиться многому хорошему, но „по не-

счастью нашему, почасту перенимаемъ только пороки ихъ".

Чтобы какъ-нибудь русскихъ иностранцевъ кь рус-

скому въ частности кь русской книггЬ, „Живописецъ” предла-

гаеть остроумный проектъ—печатать кници француз-

скими литерами.

Вся эта сатира „Живописца“ на нравы, если и не совпадала по

своему р±зкому тону съ сатирой Екатерины въ ея

то во всякомъ случаев приближалась кь ней по

Чтобы быть въ полномъ съ властью, нужно было

рядомъ съ пороками нарисовать еще образцы доброд±тели.

Екатерина доброд±тельныхъ людей представляла именно рус- у

скими, преданными зав±тамъ старины; эта преданность предо-

храняла ихъ отъ иностранной заразы, и „Живописецъ” неодно-

кратно вздыхаетъ о „древнихъ добродфтеляхъ но богатыхъ

• его красокъ, которьпш онъ изображалъ пороки, какъ-то ие

-хватаетъ на доброд±тели.

ГдгЬ искать ел? Конечно, въ деревн±, куда иноземная зараза

пе доходила пли невсегда доходпла. „Живописецъ” и изобразилъ

нравы такой деревнп въ знаменитыхъ письмахъ кь Оалалею

еотъ его отца, матери и дяди.

Отецъ Оалалея, Трифонъ Панкратьевичъ, живетъ по зауЬ-

тамъ своихъ отцовъ и д±довъ и негодуетъ, что теперь отъ

„пфмцевъ житья нфтъ. „ Вфра-то тогда была покр±пче, во всемъ,

другъ мой, над±ялись на Бога,—внушаетъ оиъ сыну,—а нынче

она пошатнулась, по постамъ Фдятљ мясо п хотять все сами

сд±лать, а все это проклятая некресть д±лаетъ: отъ нфмцевъ житья

пфтъ. Какъ повозимся съ ними еще, такъ и намъ съ ними быть во

ахЬ". Онъ сыну своему заповфдуеть не губить себя, не водить съ

нпми знакомства, внушаетъ ему ходить въ церковь, молиться

Богу и хранить святцы, которыми его благословили пру отъ-

'Ьзд±, но въ то же время предостерегаеть его п отъ священ-

никовъ: „Съ попами знаЙся, да берегись: ихъ молитва до Бога

доходна,. да убыточна". Про себя онъ пишеть, что „житье-то

наше дворянское нын±че стало очень худенько“. „Сказывають, (

что дворянамъ дана вольность, да чортљ ли это слыхалъ, прости

Господп, какая вольность? Дали вольность, а ничего не можно своей