— 49 —
чедов%чесвое достоинство передъ лицомъ привилегированныхъ правя-
щихъ влассовъ. Въ области литературы Петрарка по своему продол-
жаль д•Ьло Джаво делла Бедля; въ кь Кола ди его
ненависть въ знати идеть за прехвлы „ordinamenti di giustiziak и въ
этомъ походеЬ npecNJ(0BBHiH и „Н'Ьжный слагатель любов-
выхъ фчей" напоминаеть иногда свир±пое tpacaop±tlie „друга народа“
писатель, онъ заставилъ принцевъ заискивать своего
и любезничать съ собою, обращался съ ними очень мило, какъ съ рав-
ными, и даваль чувствовать гвельфскимъ и гибеллинскимъ тиранамъ,
вородямъ и Неаполя, императору и пай, что существуетъ те-
перь на свТ,тЬ другая сила, возрастающая и стремищаися изгнать силу
и мысли. Никто не уважалъ такъ искусство и зна-
Hie въ самомъ себ± и не сум•ьлъ внушить кь нимъ народовъ
и царей тавъ, вакъ Петрарка. Никто не заставилъ тавъ уважать и по-
читать народъ, который требовалъ права на знатность для
своихъ городовъ, ботатыхъ славою и трхдомъ, не у прошлыхъ йковъ,
а у будущихъ, не у императора, а у всего сйта. Никто, говорю я, ве
заставилъ феодальную Европу смотр•ћть съ такимъ и удив-
zeBieMb на этоть народъ непокорныхъ 6ypzyi, никто не сд±лалъ этого
лучше, ч±мъ Петрарка, сывъ флорентинскаго H0Tapiyca, передъ кото-
рымъ нревлонялись короли. Его B'hwuaHie въ среди рукопле-
народа, при счастливомъ паиы и императора, было
кавъ бы YB±HIIaHieMb средневПовой Европы. Въ великому
счастью онъ им±лъ въ то время диктаторскую, даже зако-
нодательиую власть надъ умами и искусствомъ такую же, вакъ Эразмъ
Роттердамстй кь XVI и Вольтерь въ XVIII в±кахъ.
Какъ артистъ, изъ народа тортоваго и занимавшагося
государственными онъ не ионималъ средневтковаго Mipa фав-
тастическихъ и чувствовалъ, что поэмы отжили
свой в±къ, что сверхъестественный MiPb закончили съ
Дантомъ, универсальной котораго овь самъ, конечно, не обла-
даль; въ области античваго Mipa онъ чувствовалъ лишь формы, притомъ
далеко не За то онъ почувствовалъ въ себ•Ь челов•Ька. Пока
&зчисленные среднейковые лирики, французы, н±мцы, итальянцы, под-
ражатедеиъ воторыхъ его считаютъ и поверхностные ври-
тики, его, оригинальвмшаго поэта, заимствовавшато у предшественни-
вовь лишь Н'ЬСЕОЛЬКО фразъ сомнительнаго вкуса, пока эти лирики вос-
пгЬвали весьма ограниченное чувство или весьма неограниченную идею,
онъ въ ce6'h человТка и показалъ его другимъ, челов±ка сред-
нихъ в%ковъ, которому природа начала снова говорить устами антич-