— 71 —

Въ демократической Пульчи вложилъ свою душу и умъ

въ сохранивъ за винь наложеввыя на-

родомъ Въ аристократической Феррар% Маттео Боирдо

взалса переработать его на аристократичшйй ладь, пресйдуя чисто

идеалы и Ц'Ьди. Все что ущЬл•Ьло изъ (Вдально-рыцар-

скихъ подъ наплывомъ буржуазныхъ и плебейсвихъ элементовъ,

при ломбардскихъ дворахъ: быть можетъ, блатодари тайной

ломбардское и хранило ихъ дольше и охотн•Ье. Этими-

то и увлекся графъ феодальный аристократъ.

Не считая Тасса, онъ быль первымъ и посд±днимъ истымъ рыцаремъ

итальянской и безъ c0MB±Hia единственнымъ рыцаремъ первой

половины ВозрожденИ1•, но онъ ничуть не похожъ ва Донъ-Кихота: это

зам±чательный рыцарь, ученый и гражданинъ. Онъ изу-

чаеть французскихъ поэтовъ, переводить Геродота и Ксенофонта, сла-

гаетъ стихи въ изящнМшихъ формахъ Данта и Петрарки, утонченныхъ

и вновь расцв±тшихъ при теиломъ античной поэзЈи, переводить

и „Золотого Осла“, разыскиваеть въ своихъ заикахъ исто-

мемуары, подд±лываетъ среднев•Ьвовыя хроники и пишетъ ла-

эклоги; служить герцотамъ, какъ военвый губернаторъ, и полу-

чаетъ упреки отъ одного знаменитато юриста за свое въ

смертной казни; бес•Ьдуеть съ крестьянами запросто и велитъ трезвонить,

когда нашелъ красивое HT3BaHie для красиваго эпизода. Таковъ Боярдо,

одинъ изъ самыхъ разностороннихъ, широкихъ и симпатичныхъ предста-

вителей итальянскаго TeHiH. Оиъ взялся за самую разностороннюю, широ-

кую, и иеред±лку рыцарскаго yaTepiua въ форм'Ь романтиче-

скато равсказа, какую только и“еть эпоха Онъ слилъ поэмы

каролингсваго и бретонскаго цикловъ, героизмъ и авантюры, эпическје

идеалы и любовныя интриги, прибавивъ сюда еще античную эпопею,

эпизоды изъ Гомера и ВиртилВ1. Все это онъ сдТлалъ cepi03H0. тавъ

какъ в±рилъ въ своихъ рыцарей и дюбилъ ихъ. Сколько кь

правдеЬ, артистическаго жару въ характерахъ, которые онъ впервые опре-

дВлилъ м установилъ въ этой третьей обработк•ђ стараго

Сколько прелести въ его женскихъ образахъ, естественныхъ, н±жныхъ,

благородныхъ! Боярдо безъ c0MH'hHi}I одинъ изъ величайшихъ итальин-

скихъ пштовъ; со всТмъ тьмъ, однако, по велерживости, подчасъ, по

недостатку силы въ враскахъ, при всей широкой способности понимать

И изображать, мы замттимъ, что онъ, какъ рыцарь, устар±лъ на н'ь-

сколько в±ковъ. Какое могъ им'ћть принципъ въ

зооху хондотьеровъ и отравителей?

„Запевн Иипвпт. Харьк Уивер. ,

• выи.. 1897 г.

6