чий, а там резкий, тоскливый писк ждущих корма тен-

цов хищной птицы. И это вздрагивание, и этот бред по-

груженной в горячечный сон природы отдается в вашем

чувстве самосохранения заветным напоминанием отшель-

ника: ”memento mori!” Покинутое внешними впечатлени-

ями воображение разыгрывается, наполняется мрачными

представлениями опасности близкой, готовой вспорхнуть

из-под копыт коня. Зловещее предчувствие неравного боя,

внезапного плена и лишения всех прав гражданской лич-

ности — неволи в горах налегает свинцом на душу. Зави-

дев прежде вас обгорелый пень, чуткий конь поднимает

голову, храпит и робко путает свои шаги. И вот где-то

близко затрещал тростник, может быть, под клыком каба-

на, может быть, под чувяком психадзе. Всадник вздраги-

вает и торопливо заносит руку на приклад ружья. Чу —

раздался выстрел и в медленных перекатах замер где-то в

бездонной глубине, в бесконечной дали. И стая лебедей

тяжело поднялась над лиманом, и стадо кабанов шарахну-

ло в камышах с треском и гудением. И всадник едва мо-

жет сдержать сполохнувшегося коня.

Берега жизни вначале улыбаются и зеленеют, воздух

благоухает, птицы поют по набережью, в кустарнике

солнце, поднимаясь из-за густых ив, обещает прекрасный

день. Между тем как ваша ладья скользит потихоньку, а

вы, исполненные. веры в будущее, нападаете на нее за то,

что она медденно движется, ваша душа и ваше тело на-

слаждаются таким отрадным привольем, что вы находите

удовольствие уже в том одном, чтоб жить.

Но те, которые плывут по реке впереди вас, кричат

вам издали, и их голос неприятно заглушает гармоничес-

кое журчание воды, колышущей тростник и трепещущей,

они кричат: не предавайтесь этому удовольствию, кото-

рое нежит ваши чувства, это обольщение, это фантасма-

гория, все это вот и не видно, как исчезнет.

Так они кричат, потому что они уже не видят по бере-

гам ничего больше, кроме травы пожелтелой и обгорелой,

кроме старых, усохших елей и воды, едва-едва движущей-

ся, да болот, распространяющих гнилые испарения. Они

желали бы подняться вверх против течения, но никакая

человеческая сила сделать этого не может. Они думают,

что эти прекрасные берега убежали, преобразились; нет,

лишь сами они их миновали, а берега остаются на месте

для тех, которые следуют позади них и которые так же их

минуют... Жизнь делится на три полосы: надежду, наслаж-

164