В населении, густо покрывающем леса и ущелья заку-

банских гор, нет обществ, потому что нет власти. Там есть

только связи, постоянные и преходящие: одни связи кро-

ви и рода, другие связи для встречи общей опасности или

для общего похода за добычей, за золотым руном, и тре-

тьи связи для разбирательства споров и развода столкно-

вений, неизбежных во всяком сборище людей, как бы ни

держались они врозь друг от друга. Но там неведом обще-

ственно-зиждительный закон, заповеданный в Божествен-

ном слове: ”друг друга тяготы носите” и ”воздадите Кеса-

рева Кесареви”. Неведомы там и те бесчисленные благо-

деяния, которыми общество облегчает каждому из нас

ношу жизни, взамен обязанностей, им на нас возлагае-

мых. Эгоист-дикарь открывает глаза на одну только сто-

рону общества, закрывая их для другой

— видит обще-

ство, взыскующее лихву, но не видит общества, дающего

таланты, и вот почему страшится он сделаться нам сограж-

данином и собратом. И что же? За свое грубое ослепле-

ние он обречен бороться с волнами и бурями жизни без

кормила и якоря, без пристанища и убежища. Впадая в

сиротство и нищету, делаясь жертвой многоразличных зол

рока или порока, он видит себя в беспомощном положе-

нии плавателя, выброшенного на пустынный берег. Опе-

ка, призрение, общественное воспитание, общественное

исправление, общественная благотворительность, все мно-

горазличные виды покровительства, обуздания и воздая-

ния общества — для него не существуют. Про частную

благотворительность можно сказать: дитя не плачет, мать

не разумеет; одному обществу дано заглаживать неспра,

веддивость или смягчать справедливость и гнев судьбы. И

вот отчего непокорные аулы закубанских горцев обреме-

нены людьми, выросшими без всякой отцовщины, без

призрения, без воспитания, без религии. Никто не может

сказать, как эти люди выросли. Ничего не посеяно на пу-

стыре их нравственного существа, возросли там одни вол-

чцы животных стремлений. Повинуясь преобладающему

из них — стремлению к обеспечению своего существова-

ния и к соделанию его приятным, каково оно у людей

имущественных, эти бедняки преданы воровству всеми

своими способностями. Жить и воровать для них одно и

то же. Воровать у русских или у своих — для них все

равно. Отчего же эти люди не живут и не богатеют рабо-

той у других людей? Оттого, что у другого может работать

только ”пштиль”, раб, но никак не “тльфекхотль”, свобод-

ный человек, каковы шапсуги все. И оттого, что есть по-

168