— 186 —

которыя нельзя принимать буквально, а объяснить можно

лишь выходящимъ изъ предВловъ. Альцестъ

въ сгоряча сказать Селименђ, что „ни судьба, ни

демоны, ни разгнтанное небо не въ были создать

такое злое существо, какъ она“; онъ обзываетъ общество

„разбойничьей берлогой', „Л'Ьсомъ, гд'в люди живутъ настоя-

щими волками“; изъ-за малФйшей уступки общей безнрав-

ственности онъ „готовь съ торя повјситься сейчасъ же .

также не обходится безъ такихъ излишествъ; сго-

ряча онъ явится, пожалуй, защитникомъ китайской непод-

вижности, старовгВромъ, забывая въ эти минуты о своихъ

научныхъ и политическихъ онъ изъ-за СОФЬИ

готовь сейчасъ же броситься въ огонь и т. д. И при всей

этой горячности, безпокойной, неудобной въ житейскомъ

при всей назойливой ревности, которою оба они

преслВдуютъ любимую женщину, она, несмотря на свое ко-

кетство, вгЬтреность или же зарождающуюся пошлость, ин-

стиктивно отгадываетъ достоинства характера н

ума. СОФЬЯ, даже разлюбивъ Чацкаго, не можетъ не найти,

что онъ остеръ, уменъ, краснорјчивъ; въ послђдней сцен1;

съ нимъ она доходить даже до того, что передъ нимъ обви-

няетъ себя кругомъ. Седимена внутри себя полу - презри;

тельно относится ко всјмъ своимъ поклонникамъ кромеЬ

Альцеста; ей смутно нравится его „суровая добродјтельс

его неукротимый духъ; придавая своему кокетству съ дру-

гими видь забавы, она очень заботится о томъ, чтобъ не

потерять въ гдазахъ Альцеста; она искусно отводить ljcrh

двдаетъ ему уступки и подъ конецъ тоже кается

передъ нимъ; въ письмв, гдгЬ она осмвяда своихъ обожа-

телей, она пощадила только его. Въ этомъ мос-

ковская барышня значительно уступаетъ ей; она способна

на время возненавидвть Чацкаго, отдаться низкой мститель-

ност•и и сознательно распространять про него нелгВпую

сплетню; все это—опять черты правдивыя, изъ

бытовой постановки этого характера у Грибојдова.

Мы уже напомнили, что Альцесть умышленно не лишена,

слабостей и излишествъ. Для противоввса поставленъ