— 17

его только крайнее, ивувгћрное саио&урство, кото-

раго и являи•ся рвзсказъ.

Этимъ BapiaHT0Mb мы должны заключить нашь обворъ из-

намъ руескихъ легенды, а затЬмъ обратимся

кь родственнымъ ей мотивамъ въ другихъ, преимущественно

южно-елввянскихъ народныхъ литературахъ.

Какъ это ни странно, но ни у поляковъ, ни у румынъ,

еъ которыми Южная и Западная Русь находилась въ постоян-

ныхъ и оживленныхъ взаимныхъ наша легенда

неизв'ћстна, или, по крайней М'ЬР'Ь, не была до сихъ порь за-

м•ћчена вовсе. Мы всфчаемъ ее только у юж н ы х ъ сл ав я н ъ,

именно у банатскихъ сербовъ и у болгаръ.

Серб ская легенда разсюмзываеть о кающемся гр'ЬшникТ„

который желалъ замолить какой-то страшный, не опрехвленный

ближе, свой гртхъ, но не могъ найти челов±ка, который бы

ему указалъ способъ этого гртха. Пое.тћ долгихъ

онъ нашелъ старика-цустынника, который, выслушавъ

его исповТдь, велев.тъ ему поливать совсТмъ сухую вербу, пока

она не отрвстетъ: тогда только будеть ему прощень его страш-

ный грЬхъ. Пятьдесять Ј1'ћтъ трудился онъ напрасно, верба не

отрасталь нисколько. Рааъ, однако, иротхали мимо него сваты

за $вушкой, а за ними гнался разбойникъ, который убилъ

уже 99 жениховъ и ХОТЕТЬ теперь убить еще этого, сотаго.

Гр±шникъ возмутился и убилъ разбойника наповалъ. Въ то•же

распустилась и зазеленгВлась сухая верба 1).

Эта легенда весьма паиоминаетъ BapiaHTbI,

въ которыхъ грВшникъ убиваеть разбойника, поющгго веселыя

П'Ьсни, или злоумышленника, собирающагося поджечь городъ.

Мотивъ о свадьб± встуЬчается также въ бол гарскомъ

Bapiamvb изъ округа. ()дному великому разбсйнику

задалъ священникъ разбить при большой дорогь садъ

съ разными плодами и угощать ими каждаго прохожаго, а вм'в-

сть съ тЬмъ посадить въ немъ головню и поливать ее, нося

1) К. Ристичъ и В. Лончареки: Српске наро дне приповетке.

Нов. Садъ, 1891, стр. 8—12.