— 23 —

одного лишь рабства. Масса же яркихъ обличитель-

ныхъ картинъ стараго варварства и рабства Охала свое двп,

распространяя въ образованномъ обществв npeHe6pezeHie,

npe3ptHie и даже барскую брезгливость ко всему русскому:

бррзгливость нравственно и свзтски опрятнаго человвка ко

всякой нравственной или жЬ деревенской грязи, въ какой Фран-

цузскому Изящному и вольному пе 6йественноИ

причинв должно было представляться все русское.

Въ спорахъ за достоинства и доброд%тели, защит-

никамъ не на что было опереться. У насъ не был самой глав-

ной и коренной добродвтели, именно народноИ

и гражданской свободы. Въ самомъ ДВП, чвмъ мы могли по-

хвалиться передъ образованнымъ европейцемъ? Твмъ;что соз-

дали обширное и кр'Впкое государство? Но все оно сверху до

низу держалось деспотизмомъ крвпостнаго права и въ этомъ

ни чвмъ не отличалось отъ наиболе изввстнаго

Европв нашего же государства ХУ 1 и XYII ввковъ, такъ что,

по здравому на пов'Врку выходило, что создали

мы собственно одно лишь обширное кр'Впостное рабство, въ

котороџъ, въ одномъ, по нашего же высшаго обра-

зованнаго общества, находилась основная наша сила и слава.

Понятно, что такую силу и славу въ разговорахъ съ европей-

цемъ необходимо было прятать подальше, по возможности не-

упоминать объ ней, или всячески ее маскировать. А такъ какъ

крзпостное право для своей фундаментальной поддержки требо-

вало обширнаго же и всестороннягоневвжества народной мас-

сы, то здВсь, 'чтобы не показаться въ глазахъ Европы скиеомъ,

оставалось только презирать свои народъ и, выгораживая себя,

умывая во всемъ руки, доказывать, что этотъ темный народъ

вовсе даже и не способенъ кь и кь евро-

пейской Вотъ весьма основательныя и историче-

Ckia причины, почему русская сввтская образованность со-

всвмъ етдтлила свои интересы отъ интересовъ своей Земли;

сдвлалась совсвмъ чуждою своей Землв и представляла въ

сущности лишь очень бодную и тощую образован-

дости парижской.