—391 —

чтобы сохранить себя отъ гибели и еще бод±е отъ пйна, по-

тому что враги Татары, узнавши веливаго княва, до знамени

и по приволов%, употребили бы всеь чтобы захити*ь

его. Иного быть не могло

Сюгласно съ этимъ Косомаровъ говорить

и въ другомъ мФстЬ, при пола что стадо

жалко великому внавю своего боярина, оторато, вавъ уй-

рають современники, онъ лмилъ, а между Амь не пожальъ

отдать на опасность за себя самого.

Погодинъ не безъ волненЈя зайчаеть: „Обвинять или по-

д*вать такъ дерзко одно изъ самнхъ дорогихъ лицъ, и съ

тавимъ малымъ правомъ, неприлично степенному изсл±дователю...

Тонъ, повторяю, дьаетъ музыку. При такомъ той нелъвя да-

вать и прочимъ словамъ Костомарова другого смысла, врой

иужичесваго

Въ одномъ мгЬстЬ своей статьи Костомаровъ пишеть:

„Прежде Мамай даль Тверскому князю ярлывъ;

тогчасъ побљжа.љ въ Орду, пусилъ, кланялсл и смонилъ

Татарскую власть въ свою пользу поклонами и подарками, а

теперь, по тавому же точно поводу, не вланядся,

не благодарилъ, а расправился самъ и отстоялъ свои права

собственными силами

1Љбпжал Орду!—восклицаеть Погодинъ,—

„ну не

стрнво-ли слышать безпрестанно TaEiH выражен)1 браннын или

о За что вы сердитесь на него тавъ,

почтенный Николай Ивановичъ? За то, что онъ возвысилъ

Москву? За это мы благословляемъ его память и вамъ сой-

туемъ дтлать тоже. Костомаровъ не .мить Москвы. Мы до-

пусваемъ эту Друйе им'Ьють въ Петер-

бурту, и проч. Не М'Ьсто толковать объ атихъ aBnnaTiaxb и

ихъ источникахъ или но мы заЊтимъ только,

что не должна ШЬшать справедливости, особенно

въ вопрось несложномъ, вакъ зашвша-

лиь и естественъ, благовиденъ раздоръ, а

въ тпрогЬ простомъ и ясномъ о Москй... Москва есть