277

Въ корпусахъ господствовало чрезвычайное разно-

06pa3ie предметовъ, но вс•Ь они преподавались безъ всякой

посјуЬдовательности. То предметъ ц±лые годы не препо-

давали, потому что не Тыло учителей, то были учителя,

да ученики не хотЬли избрать этого предмета и т. п.

ЧТО ученики выносили изъ такихъ училищъ, можно

судить по отзывамъ современниковъ. Вь тогдашней школ±

малому учили, но зато много взыскивали съ учениковъ.

говорить, что „кадеты много терпкли отъ фухте-

лей, и н±которые, по выпуск-Ь изъ корпуса, оставались

отъ того навсегда хворыми“. Даниловъ въ своихъ запис-

кахъ разсказываетъ о своемъ учитејтЬ

училища Алабушев•Ь: „онъ быль челов±къ пьяный и вздор-

ный,—по третьему сид±лъ подъ арестомъ

и взять обучать школу“ („Записки“, М. 1842, 54).

Можете судить, что терп±ли ученики отъ такихъ

учителей и чему они научились. А вотъ и отзывъ Фон-

визина объ его въ Московскомъ университет±:

„Въ бытность мою въ Фон-

визинъ,—учились мы весьма безпорядочпо. Ибо съ одной

стороны причиною тому была ребяческая „тЬность, а съ

другой нерад±кйе и пьянство учителей.

нашь учитель пиль смертную чашу; латинскаго языка

учитель быль прим+,ромъ пьянства и вс±хъ

под.лыхъ пороковъ, но голову им•Ьлъ преострую и какъ

такъ и языки зналъ очень хорошо“.

Дал±е экзаменовъ, сд±ланное Фонвизиномъ, по-

казываетъ еще ярче младенческое науки въ

юномъ университет•Ь или, сказать, въ при

университет•Ь: „Наканун•Ь экзаменовъ въ нижнемъ латин-

скомъ классеК д±лалось воть въ чемъ оно

состояло: учитель нашь пришель въ кафтан±, на коемъ

было пять пуговицъ, а на камзол“Ь четыре; удивленный

этою странностью, спросилъ я учителя о причинеЬ. „Пу-

говицы вамъ кажутся говорить онъ, „но он-К