— 15 —

тана 1), можно просьц±дпть, какъ постепенно новый мате-

рпкъ выступалъ передъ нимъ изъ тумана. Двадцатп л±тъ

онъ объясняетъ Елагину, почему писать кь напбол±е

любимому всего лучше тогда, когда на дупН;

грустно. «Въ эти минуты душа невольно какъ-то обра-

щается кь тому, что всего дороже, и забываетъ все,

что ее разстевалъ и обыкновенныя кото-

рыя, скользя только по повер.хностп ея, не доходили

въ глубь. Я, по крайней мФ,р5 во время печали не-

вольно ищу предмета, который бы вполн± занималъ

всего меня, который бы заключалъ въ себ не одно

опре$ленное не одну опре$ленную мысль,

но входплъ бы во всФ, желакйя, во мысјш». Онъ,

значить, уже ощущаетъ въ себ чувство, какъ основ-

ное души, и знаетљ, гх(з искать въ немъ

грунтъ. Четыре года спустя, пзъ Берлина, онъ про-

с,шгъ, чтобы сестра Маша писала ему, не сочиняя сво-

пхъ писемъ, а такъ, какъ придетљ въ голову—иначе

меньше натурально, меньше мило, меньше

«по-машинскп»; и наппсавъ это, онъ невольно въ не-

спрашиваетъ какъ бы самого себя: «Неужели

все душевное, простое, милое, должно д±лать безъ со-

Т[ослљ этого Вб чемъ же COClilOU?lt6 му0роспаь?"

Да, если прекрасно только то, что пдетъ изъ нравствен-

ной сердцевины челойка, то что можетъ прибавить кь

этому вся работа вся мудрость философовъ?

Когда тамъ же, за границей, его другъ Рожалинъ

однажды поступилъ по кь нему нетактично,

объясняетъ ошибку Рожалина не недостат-

комь ума, а недостаткомъ любви, потому что, пишетъ

онъ,—«нельзя разсчитагь умомъ, когда чувство не на-

1) Большое c06paHie неизданныхъ писемъ Кирђевскаго было мн•В пре-

доставлено, благодаря любезному посредничеству Л. Е. Грузинскаго,

г-жой М. В. Боэръ, урожц. Елагиной.