— 17 —

(1836 г.) съ цвлью разуб±дцть его въ помьз± этого

способа лјченјя. Его первый и основной аргументъ

противь бы могъ подумать?—не ея не-

пригодность, а личноспиь ея изобрљтателя. Онъ пишетъ

такъ: «Была ли хоть одна система отъ Mipa,

въ которой бы не обозначался характеръ ея изобр±та-

теля? МНТ кажется, н быть не можетъ. Въ чемъ же

состоитъ характеръ самого Ганнемана? У мь

соединенный съ характеромъ шарлатана. Сл±довательно

уже напередъ можно сказать, что во всеЬхъ его изобр±-

должна быть истина въ частяхъ и ложь въ

ц±ломъ». И дальше слеЬдуетъ въ разборъ

трехъ 11306pirreHiii Ганнемана: пневматическаго элекспра,

порошка противь скарлатины п,. наконецъ, 1'0Me011aTiII.

Для Кирвевскаго стало естественнымъ о каждомъ про-

пли человтка прежде всего спрашп-

вать: какова Л11чность творца, виновника? Потому что

все въ сердцевинрЬ человтка: если она хороша,

она должна родить благое; если дурна, то неизбеВжрно

будетъ «ложь въ цтломъ», и тугъ даже

умъ способенъ создать доброе только «въ частяхъ».

Я хотеЬлъ бы во всей передать читателю то

чувство конкретности, совершенной, такъ сказать, ося-

зательности, которое испытывалъ мысля

объ этомъ душевномъ ядр“Ь въ человК'Ь. Оно замкнуто

въ себ5 какъ шарь; оно представляетъ самочинную

внутреннюю въ человткт, щЬйс,твующую

по неизв±стнымъ намъ законамъ; оно открыто вАзмъ

но перерабатываетъ ихъ съ великой слож-

ностью, и только то, что нема совершается, есть

подлинная, сущая, реальная жизнь челов±ка. Отсюда

вытекаетъ, что оно (а не разумъ), какъ единственная

сущность въ представляетъ собою тотъ ка-

најљ, который соединяетъ духъ со всей

2

0