въ 1827 г. п зат±мъ вторично въ 1828-мъ, на основа-

перехваченныхъ почтою невпннеђйши,хъ дружескпхъ

ппсемъ, о немъ; по предппсанйо пзъ Петербурга, про-

пзводилпсь негласныя дознанЈя, между прочпмъ, прц

помощи такп.хъ средствъ, какъ знакомство сыщива съ

его камердинеромъ подъ преддогомъ сватовства богатой

невФ,сты за Киуђевскаго. Поводомъ кь заирещенйо

журнала послужпла напечатанная въ перво.мъ нумерсђ

«Европейца» статья самого Кир±евскаго «Девятнадца-

тый вТкъ», статья псторпко.философскаго содержанјя,

чуждая всякцхљ полптическпхъ темь. Резолюцјя при-

надлежала самому Николаю: онъ прочпталъ статыо п

увидтлъ въ ней умыселъ. «Его Велпчество цз-

волплъ найти, что вся статья есть не что иное,

какъ о высшей политикТ, хотя въ началгђ

оной сочинитель п утверждаеть, что онъ говорить не

о полптпктЬ, а о литерату1А. Но стоить обратить только

нткоторое BHHMaHie, чтобы вид±ть, что сочинитель, раз-

суждая будто бы о литературт, разумТетъ совс±мъ

иное, что подъ словомъ npocB7bHCHic онъ понимаетъ

свободу, что Дљятелъностъ разу.на означаетъ у него

революцгю, а искусно отысканная середина, не что иное,

кашь конспеипчрпя». Въ виду этого цензоръ, пропустив-

Illiii книжку, быль подвергнуть взысканћо, а

«Европейца» воспрещено, «такъ какъ издатель,. г. Кп-

обнаружилъ себя человТкомъ неблагомысля-

щимъ и неблагонадежнымъ».

Это было дико, чудовищно, безчелойчно,— но что

могло здџђсь помочь? Не помогли ни оправдательная

записка, представленная Кир±евс.кимъ Бенкендорфу,

ни энергичное заступничество Жуковскаго при дворј.

Д“Ьло давно шобимое и такъ хорошо наладившееся было

разрушено однимъ росчеркомъ властнаго пера. Съ ка-

кпмъ страстнымъ pBeHieMb k}IlYfeBckiii прпступалъ кь