разв% только т%мъ, что «Кадма и

взято изъ древпяго греческаго Mipa, такъ обаятель-

но на Карамзина. Встр%тивъ въ

разбираемой пов%сти н%сколько древнихъименъ, онъ перенес-

ся мыслью въ поэтическую Элладу, забылся, и не давъ себ•Ь

отчета въ своемъ съ благодарностью приписалъ

причину велер%чивыхъ страницъ«Кадма »

сильныя черты! восклицаеть снисходительный кри-

тикъ: — Я вижу предъ собою угрюмыхъ и ди-

кихъ, свир%пыхъ Мамелюковъ—вижу, зажимаю глаза и хва-

лю описателя», и оканчиваетъ разборъ словами: «Довольно.

Изъ приведенныхъ мКстъ можно ввхьть, что Кадмъ есть

TBopeHie, достойное всего читателей».

Надобно зам%тить , что критвкъ вполн% чувствовалъ

недостатки такъ - называемыхъ нашихъ классиковъ;

но какъ было ему возставать на нихъ? Онъ понималъ

что вооружиться противь этихъ кумировъ тогдашней ли-

тературы значило - бы уроивть себя въ общемъ мн%'йи

и испортить все д%ло при самомъ Кром% - того,

при всемъ своемъ душевномъ o•rphneHiB отъ стараго, Ка-

рамзинъ по привычк% уважалъ предметы , кь которымъ

было внушено ему сб самаго д%тства. Въ высоко—

парныхъ Фразахъ, славянскихъ словахъ и Формахъ р%чи, овь

видЮъ Beaw:ie, kpacHophie; однако жъ, когда подобная

роскошь выходила взъ предъовъ, Карамзинъ явно, но чрез-

вычайно осторожно вооружался противь ложнаго

корифеевъ тогдашней литературы. Такъ наприм%ръ и въ на-

стоящемъ случа%, не желая возставать противь Хераскова,

писателя-ветерана, пользовавшагося публики и

любившаго Карамзина, критикъ сначала хвалить его и приво-

дитъ мнимыя красоты для того только, чтобы въ посл%д-

CTBia им%ть полное право дЬать ему упреки. При всемъ томЬ