цузской ва пагубу людей изверженввто погрузить

навсегда во мракахъ дрней ночи, или, по крайней Мр•Ь, принудить

его кь тому, чтобъ овь круговращиъ свой бл±дный пламенникъ въ

однихъ только преКтахъ собсџенной отчизны и свир%пствовадъ бы

надъ одною только, произведшею его на свжъ, утробою. C006pazeBie

таковыхъ обстоятельствъ хЬлаетъ языкъ необходимыиъ для

всакато образованнаго желающаго быть полезнымъ не

только своему отечеству, но и сод'ђйствовать въ coxpaHeHio общаго

блага Европы“. Въ этой иоиТщены еще р“и, кото-

рыми также раздражалась ненависть и моихъ гонителей: одна

изъ этихъ реЬчей сочинена мною противь французской а

другая Раупакомъ противь Наполеона. ()б'ћ написаны съ жаромъ и

обнаруживаютъ благородн"шее и приличнна

предмету каждой. Я приведу здгЬсь одно только Асто изъ приступа

второй р±чи. „Тираннъ уже не далекъ отъ своей цьи, отъ своей

погибели, каковую онъ заслуживаетъ: ero глава уже склоннети долу,

подобно вершив•Ь древа, которое сильная бурн порываетъ кь

но котораго корень еще не исторгнуть изъ животворнато нВдра земли.

Такъ, любезные c06paTia, вашъ злобный привснитель уже находитса

близь самато жерла еще ударь,—и овь низверженъ: и

вы въ народы уйсненные?! Вашъ прон-

денный собственнымъ уже издыхаетъ отъ смертнаго удара,

и вы, будучи друзьями жертвъ, закланныхъ его рукою, будучи сами

жертвами, обреченныии на таковое же досел± остаетесь

въ Непои±рная гордость осЛпила его до такой степени,

что онъ предприналъ Д'Ьло, котораго не быль въ выполнить;

онъ отважилъ свое кровожадное ва игру безразсудную, схЬ-

лалъ выходь—и игра потеряна; и вы, не взираа на все это, досел'Ь

остаетесь въ досел•Ь смотрите отверзтыми очами лунатика,

совс•Ьиъ не видя, что часъ cnaceHiH вашето уже сотрясаетъ сдухъ ишь?

Его могущество въ пода покрыты трупами ero

соратаевъ; болота и р•Ьки поглотили его и еще ли между

Рейномъ и Одероиъ разв•Ьваются знамена еще ли между

Рейномъ и Одеромъ остаются ко брани не

свободы? Тираннъ исторгнулся изъ

подобно хищнику, гонимому своими вы, народы

repM8Hckie, еще ли страшитесь его имени?“

Моть ли н, какъ ирофессоръ университета, особенно

въ столь знаменательное для всей время, когда она, находясь

сперва въ величайшей опасности, вскор± озарена была блистательн±й-