—417—

лучаютъ соотвкствующей доли въ увеличивающемся общемъ 60-

гатстй страны.

Эти въ нашемъ сто.1й;тЈи совершились во внгћшней

cTopoHh жизни. РазуМется, вн'Ьшнее не остается исключительно

оно и на внутреннюю жизнь. Но и въ самихъ сфе-

рахъ внутренней жизни совершился за это время не меМе зна-

чительный переворотъ. Наука и XVIII веЬка въ общемъ

еще дедуктивны и синтетичны, если исключить отдТ,льныя эмпи-

Этотъ характеръ науки съ еще весьма

сильнымъ HacTpoeHieMb вызывали и поддерживали

тот•ъ жизнерадостный идеализмъ, который насъ поражаетъ въ пред-

ставителяхъ этого философскаго Истинное, доброе, пре-

красное представляются этому твердью небесной надъ

землей, до которой можно возвыситься при помощи и

борьбы 1)•

Напротивъ, МХ В'Ькъ—В'ЬКЪ и анализа. Онъ стре-

мился главнымъ образомъ изучить дТ,йствительность, проникнуть

въ законы ея, чтобы воспользоваться ими въ 1Ьляхъ челов±чества.

Такъ онъ нагромождалъ фактъ за фактомъ, открылъ за-

коны причинностей, о которыхъ рант»е едва ли и мечтали, но за

то онъ потерялъ силу и потребность творчества и Въ

объектовъ потерялся самъ челоМкъ, даже его собствен-

• 1) О этого в•Ька можно подучить ясное если

мы вспомнимъ, что Локка назвиъ морадь самой настоящей наукой и задачей

чедов•вчества вообще; что Гете (Wahrheit und Dichtung, 7 кн.) серьезно вы-

разился о Гедлертв, лейпцигскомъ профессорев морали, что его

составляють фундаменть « нт,мецкой нравственной культуры», а въ шутку

сказалъ: «Для нашей публики в•ьра въ Геллерта, въ доброд%тедь и въ рели-

составаяетъ почти одно и то же» (въ на статью Uber deu

Wert einiger deutscher Dichter» въ «Erankfurter gelel•rten Anzeigen); что

басня, учившая нравственной пстпн'Ь, начиная съ Лафонтена и до Лессинга,

занимала такое какого она никогда не достигала ни раньше, ни

посд•ь этого; что Кантъ говориль о нравственныхъ

что они самыя интересныя даже для неразвитого общества (kritik der ртаК-

tischen Yernunft, ed. kehrbach, стр. 183, русск. перев. Н. Смирнова, СПб. 1879,

другой пер. Н. М. Соколова, СПб. 1897). Такъ же прочно, какъ в•вра въ добро,

стояла и вћра въ прекрасное. Шиллеръ (tber Anmut und Wirde) называеть

красоту «обязанностью а Гете утверждаеть въ разбор•Ь статьи Дидро

(АптетКипдеп; Diderots Vcrsuch иЬет die Malerei): «Природа д±йствуеть

ради себя самой, художникъ дмствуеть какъ чедов•Ькъ ради людей».