156

русс КА я живопись.

ни какъ, а сум%лъ же Сверчковъ передать то милое, жалкое, приниженное,

типично русское, что есть въ нашихъ сивкахъ. или то веселое бодрое, забавное

опять таки, очень характерное, что есть въ нашихъ мелкихъ, но кр%пкихъ лошад-

кахъ. Сверчковъ нашелъ эту „русскую лошадку•. которая только мерещилась Ор-

ловскому и которую вовсе не понимали очень искусные иностранцы и ихъ

ученики изъ русскихъ. Пожалуй, уже отъ Сверчкова „выучился русской лошад-

Петръ Соколовъ, а за нимъ кто брался за же сюжеты '

Зд%сь можно было бы еще упомянуть о Попов%. Онъ также выступилъ

еще до Перова и также скор%е долженъ быть отнесень кь чистымъ реали-

листамъ, въ противуположность нашимъ доморощеннымъ паточнымъ Salonma-

1ег'амъ, въ дув Зичи и Чернышева, и художникамъ-литераторамъ, выступив•

шимъ въ 60-хъ годахъ. На свое Поповъ им%лъ въ самомъ же на-

чал% своей карьеры усп%хъ въ кругахъ, и не усп%лъ

онъ окр±пнуть, какъ уже быль отправлень „для въ чу-

края. Малоподготовленный, наивный онъ быль тамъ, какъ и вс•Ь его пред-

шественники, сейчасъ же сбить съ толку и вернулся оттуда, зараженный

одною лишь модной приторностью лавочнаго французскаго и итальянскаго ху-

дожества. картины, которыя были написаны имъ до по%здки: . Демьянова

уха“, въ трактире (у Солдатенкова), ењсколько подстроенная, но все

же живая сценка на „Нижегородской ярмарке—обнаруживаютъ въ немъ внима-

тельнаго и довольно искуснаго художника. Пожалуй, еще недурно и то, что

имъ сд•Ьлано тотчасъ же по очевидно подъ яркимъ впечатл%-

HieMb родныхъ м%стностей и нравовъ (напр. его Далаганы• 1868 г.). Зато

остальное: его сценки изъ итальянской жизни и н%которые бонбоньерочные

жанрики начала 70-хъ годовъ—достаточно свид%тельствуютъ о полномъ его

художественномъ Впрочемъ, ввроятно, онъ самъ созналъ свое па-

такъ какъ съ 1873 г. совершенно пересталъ появляться передъ публикой.

Наконецъ, среди молодыхъ художниковъ, выступившихъ уже въ 60-хъ го-

дахъ, нашлось двое, которые и“ли больше общаго съ этими чистыми реа-

листами, попросту, безъ академическихъ прикрась и назидательныхъ тенденц1й,

изображавшими жизнь, нежели со своими сверстниками. Одного изъ нихъ——

Морозова прямо можно было бы принять за запоздш:аго Венец:ановца и,

положительно, не смотря на то, что онъ жиль въ эпоху самаго страстнаго

протеста и даже быль однимъ Йзъ 13-ти, покинувшихъ въ 1863 г.

нельзя не вид•Ьть его сродства съ флегматическими, н%сколько туповатыми

художниками 20-хъ и 30-хъ годовы

Морозовъ—вылитый то-же хладнокров[е, то-же механическое,

безстрастное и, зато, та-же точность, сообщающая его картинамъ

отм%нныхъ документовъ. Хоть сильно он•Ь пообчищены и заполированы,

но все-же правдивы и Амь самымъ драгоц%нны, если и не въ художествен-

номъ этой изрядной точности или благодаря слу-

чайности, въ его Ьезпритязательныхъ вещахъ иногда проглядываетъ даже какая-то

Правда, н±которую прелесть придаетъ имъ ихъ отдаленность отъ

насъ, ихъуже ъЊсколько характеръ („Выходь изъ церкви- и „Школам

въ Третьяковской галлере%). Хотя это еще не много значить, но все-таки сл•Ьдуетъ

отм%тить, что единственно на его скромненькой картин“ въ которой, какъ въ

темномъ зеркал%, отразились солнечный денекъ, лужайка, елочки и стари-

1) Слабымъ преемникомъ. какъ того, такъ и другого. съ примЫю чего-то экзотичнаго,

почерпнутаго отъ Верещагина, можно считать Каразина. Кь этой же групп% художниковъ,

на охотахъ и лошадяхъ, принадлежитъ художникъ Френцъ,

въ 1859 г. въ но холодный и сухой рисовальщикъ.