68

РУССКАЯ ЖИВОПИСЬ.

неистоваго восторга отъ Брюллова казалось, что навсегда установлялась но-

вая, божественная система для русской художественной школы.

Брюлловъ создалъ ц%лую Оно и не могло быть иначе при его

деспотической, безусловно ув%ренной въ сея натур%. Его манера держать

себя, его снисходительный и великол%пный тонъ, „генЈальныя•• причуды,—все

о имъ своей огромной силы. онъ не

тергњлъ вовсе, да ихъ ему почти и не приходилось оказа-

лись въ неподготовленными для того, такъ мало чувствовали искусство.

Положимъ, старикъ съ разбитымъ сердцемъ гляд±лъ на то, какъ

его ученики одинъ за другимъ переб±гали кь Брюллову. и считалъ ихъ погиб-

шими, но кто же слушалъ этого старика-чудака, кому какое д%ло было до его

настоящихъ мужиковъ, до его настоящей Росс1и, когда Брюлловъ об%щалъ дать

въ своей „Осад% Пскова• совс%мъ новую, просв%тленную какое-то

высшее русскаго героизма, русскаго подъема, ЕЊчто та-

кое, что вполн% равнялось бы по возвышенности пятому акту „безсмертныхъи

драмъ Кукольника. Вокрурь имени Брюллова сплелся ц%лый в•Ьнецъ

мал%йшее его слово заносилось въ художественную л%топись, которой

покол%ейя художниковъ зачитывались съ трепетомъ душевнымъ,

не подозр%вая, что отравляютъ себя. Одно, впрочемъ, было д%йствительно хо-

рошо во всемъ этомъ б%шеномъ это—именно его Яшенство, такъ какъ

оно сообщило ему столь нев%роятную силу и что тогда до

самыхъ глухихъ закоулковъ, прежде никто ничего не слыхалъ объ искус-

ств%, прогрем%ло имя Брюллова. Это было хорошо въ томъ что

такимъ образомъ вся узнала о r.w«ecmB0BaHiu живописи и мозла, сл%-

довательно, и заинтересоваться ею.

Все въ Брюллов% подкупало, потому, что основная ложь была скрыта отъ

сл%пого кь искусству общества. Такъ, напримыъ, казалось, что разносторон-

ность его воззр%еЈй, а сл%довательно и безконечны. что онъ обла-

даль на все отзывчивымъ и всеобъемлющимъ сердцемъ потому, что для Брюл-

лова были одинаково дороги Рафаэль и Гвидо, Веласкезъ и ванъ-деръ-Верфъ!

Начитанность его для русскихъ академистовъ, никогда ничего кром% француз-

скихъ и русскихъ учебниковъ, да и то въ класс%, не читавшихъ, представля-

лась безграничной и вс%мъ имъ казалось изумительнымъ, что онъ требовалъ,

чтобы ему читии вслухъ во время работы—и не то, чтобы романы, вздорь-

какой,—а Нибура, Шлоссера, научные трактаты. Особенно поразило то, что,

будучи уже знаменитымъ художникомъ, онъ сталь пос%щать университетъ, са-

дился среди студентовъ и проникновенно слушалъ Когда же этотъ

„скромный“ слушатель принимался, въ свою очередь, передъ признанными

св%тилами науки импровизировать 1Ьлыя системы и

то священный трепетъ проб%галъ у присутствующихъ и даже овлад%валъ са-

мими св%тилами, совершенно увлеченными его краснобайствомъ. Онъ казался

идеальнымъ художественнымъ преподавателемъ, онъ сразу будто бы угадывалъ

въ его и зат%мъ предоставлялъ ему свободно развиваться,

однако подъ т%мъ чтобъ ученикъ чрезжтрно не пользовался этой сво-

бодой и не удалялся отъ него. Наконецъ, много сод“ствовало

Брюллова собственныя его привязывать кь себ% юношество, для чего

онъ не прочь быль входить съ ними въ заговоры противь другихъ профессоровъ,

по товарищески участвовать иногда въ ихъ шуткахъ и даже допускать ихъ до своихъ

грандјозныхъ кутежей.

всего, что еще при жизни Брюллова можно было б? опом-