78

РУССКАЯ ЖИВОПИ С Ь.

Когда Делакруа писалъ свои картины-—. Крестоносцевъ“

или ,Y6ieHie эпископам, то ему всего мен%е д%ла было до в»-

ности костюмовъ и обстановки, до школьной рисунка и опрят-

ной живописи. Ему нужно было выразить лишь психическую, „страстнуюи

сторону Правда, картины его страдаютъ и въ архе-

ологической точности, и въ и перспективы, писаны

точно въ припадк± — . грязно- и неистово, однако именно благодаря такому

кь сухому педантизму и кь м%щанскому его вещамъ

сообщился тотъ истинный трагизмъ, та судорожная жизненность, та глуби-

на красокъ и увлекательная нервность техники, которыя ставятъ Дела-

круа въ живописи на ту-же высоту, которую столпы романтизма Байронъ, Шил-

леръ и Гюго занимаютъ въ литератур•Ь, а Бетховенъ и Шубертъ въ музыА.

Делакруа быль истиннымъ романтикомъ, иначе говоря истиннымъ художникомъ.

Совс±мъ инымъ были Энгръ и Жераръ, когда они писали

картины, и безконечный рядъ ихъ посАдователей.• Деларошъ, Флёри, Конье,

Дюссельдорфцы, позже Кабанель, Пилоти, наконецъ Мункачи и Рош-

гроссы Они брались за всевозможныхъ историческихъ

отнюдь не съ той-же ц•Ьлью, какъ Делакруа, но и не для каноновъ

ложно классической красоты, подобно ихъ предшественникамъ, но попросту для

занимательныхъ историческихъ разсказиковъ въ дув драмъ Дела-

винья и романовъ Александра Дюма-пэра. Они представляются типичными

(а сл±довательно академическими) мастерами

„Juste miIieuu и „Второй ничего, кром•Ь сюжетовъ изъ средне“-

ковой не и“ютъ общаго съ романтизмомъ. Эти живописцы валили

на свои картины 1.Ьлые магазины старинАыхъ платьевъ, уборовъ, мебели и

утвари, точно-скопированныхъ съ документовъ, но притомъ удовлетворялись

въ краскахъ—вялымъ, стушеваннымъ или, наоборть, кричащимъ и пестрымъ

колоритомъ, а въ типахъ, драматизац[и и историческомъ

т±мъ, что разставляли свои персонажи „сценично“

въ приличной группи-

ровк%, придавали ихъ лицамъ суммарное сходство съ достов%рными портретами

и шаблонныя выражен1я ужаса, г»њва, и печали. Получались иногда очень

нарядныя и эффектныя сцены, сильно. оперные финалы съ пози-

рующими актерами, но рвно ничего отраднаго и драгоц•Ьннаго въ смысјЊ жизни,

или просто живописи. Эти мастера не были романтиками, но были

романтизма на академической почв±.

У насъ при забитомъ и въ тоже время искус-

ства романтизжъ совс±мъ не могъ проявиться, а проявилась только такая

романтическая Ма въ академической Но, если не подлежитъ со-

мныю, что MHorie изъ „историческихъи художниковъ на заслуживаютљ,

какъ ловк1е „режиссёры“ и, въ особенности, какъ знатоки в“шнихъ сторонъ

прежней жизни, большаго и уважен{я, то приходится сознаться, что

найти такихъ-же у насъ среди „историческихъ“ живописцевъ Брюлловскаго

типа—трудно *).

въ фантастическихъ, зеленыхъ подземельяхъ. странные пожары и развалины монастырей,

а также одна его дикая. но насыщенная, довольно красивая краска, им%ютъ что-то общее съ

вымученными декадента романтизма—Гюстава Мо».

*) И совс%мъ невозможно срди представителей, шедшихъ въ академической иконописи

вслЬдъ за псевдоназарейцемъ Бруни. Такихъ. впрочемъ, было немного. да и которые были,

повторяли лишь слабыя стороны мастера и далеко не достигли того размаха и того мастер-

ства которыя и до сихъ, несмотря на скрываемую подъ ними фальшь, сообщаютъ