РУССКАЯ ЖИВОПИСЬ.

пров%рки и широкаго взгляда на вещи, той „привычки просто смотр%ть•,

которая достается художникамъ лишь въ молодыхъ годахъ и въ т%хъ только слу-

чаяхъ, когда они отдаются одному этому, не отвлекаясь ни въ сторону ни

формы Монэ, только потому и одогЊлъ въ такомъ совершенств

%красоту красокъ въ природы что бросилъ заботы о рисункЬ и занялся

исключительно красочной правды.

На картин% особенно ясно сказалась колористическая слабость Иванова.

Ц±.ликомъ переносить свои красочныя на большое полотно онъ такъ

же не р%шался, какъ не р%шался переносить ц%ликомъ свои фигуры и типы,

писанные съ натуры. Вс%-же старан\я Иванова смягчить „сырость“ и р%зкость

красокъ, успокоить ихъ кажущуюся странность, тушить ихъ яркость—вся эта

„комнатная- работа, дала въ результат% какое то пестраго ковра *)

или мучительно рябящей въ глазахъ мозаики. Ивановъ говориль до самой

смерти, что картина не окончена именно въ томъ смыслћ что ему нужно ее

еще пройти и привести кь одному аккорду, но можно не жал%ть о томъ, что онъ

этого не сд%лалъ, такъ-какъ сводка кь одному аккорду, въ такой, по самой сути,

составной и склинной вещи, неминуемо привела-бы кь тому, что окончательно

исчезло-бы все проскользнувшее въ нее изъ живыхъ, непосредственныхъ этю-

довь съ натуры.

Мимо „Мучениковъ• Флавицкаго или „Патмоса• Моллера — двухъ совер-

шенно ясныхъ и классифицированныхъ порожден!й ложнаго искусства проходишь

равнодушно. Они настолько нвмы и безжизненны, что глазъ сколыитъ по нимъ

и не въ силахъ остановиться на хорошенькихъ личикахъ, гладкихъ 1%лахъ,

круглыхъ жестахъ и приторныхъ краскахъ. Мимо картины Иванова такъ быстро

и невнимательно не пройдешь. Она приковываетъ тЬмъ трудомъ и

т•Ьми которые положены художникомъ на ея Но и на

нее не глядишь съ Напротивъ того она производить мучитель-

ное, тягостное Bnetqa•rkHie. Сознаешь, что передъ тобой картины: одна

написанная поверхъ другой, и что верхняя—тоскливая и вялая калька, съ не-

л•Ьпыми съ той, которая подъ нею, и хот%лось-бы содрать эту

пелену, чтобы вполн± оц%нить находящееся подъ нею положимъ,

далеко не ц•Ьльное и сначала до конца „придуманное“, но состоящее по крайней

мвр% изъ превосходныхъ отд%льныхъ кусковъ. Особенно досадно, что типы дм-

ствующихъ лицъ, найденные въ такомъ Ивановымъ въ этюдахъ—на

картин% утратили добрую половину своей жизненности. Они даже стали настолько

похожи на что съ трудомъ находишь въ театральной

ихъ группировк% и то глубокое- 3HaHie людей . и тотъ полетъ,

которыми любуешься въ Ивановскихъ этюдахъ и] эскизахъ. Какъ прекрасенъ,

наприм±ръ, некрасивый, но царственный и несомКнно божественный „Спаси-

тель“, какъ изумительно и самостоятельно быль . онъ задуманъ Ивано-

вымъ, и, какъ сильно, изм%ненъ въ окончательномъ видь по милости

книжныхъ которыми умный, но наивный въ своей недоразвитости, Ива-

новь могь увлекаться. Во имя нихъ онъ постарался соединить въ чертахъ сми-

реннаго и величественнаго Богочелов±ка античную красоту Бельведерскаго

Аполлона, и контуры Христа! Какое чудесное,

небывалое въ живописи, поглощенное 3HTY3ia3M0Mb лицо было заду-

мано Ивановымъ для Предтечи, и какъ грустно, что оно на картин% является

настолько выправленнымъ, очищеннымъ и облагороженнымъ, что только, озна-

* ) Соврменники находили. что картина похожа на гобелены въ то время это вовсе не

означало, какъ въ наше, что-либо лестное.