АКАДЕМИЧЕСК!Й ЖАНРЪ.

91

вали въ то время о чемъ-либо подобномъ Менцеля въ

Милле во или нашего Не въ могъ Штернбергъ

отказаться отъ аппетитнаго росчерка карандаша, презр%ть подм%чиванье весе-

лаго вздора, бросить розовую гамму красокъ, взглянуть на живую заманчивую

жизнь, клокотавшую вокругъ него,—превратиться изъ занимательнаго, но мел-

каго иллюстратора въ яркаго, сильнаго художника. Онъ умерь всего 27 л%тљ

отъ роду на чужбин% и по его посл%днимъ словамъ можно предположить, что

въ немъ происходилъ какой-то поворотъ кь истинному искусству, однако

врядъ ли ему позволили-бы совершить этотъ поворотъ вполн%, такъ какъ

всеобщимъ баловнемъ онъ быль, какъ разъ за свою розовую и слащавую

манерность.

Той-же узкой, но благодарной дорожкой пошло немало художниковъ.

Среди нихъ Чернышевъ и Тиммъвъ 40-хъ и 50-хъ годахъ были ближайшими по

времени и по насл%дниками Штернберга и оба они такъ-же сла-

щаво, какъ онъ, изображали ту яко-бы д%йствительность, все улыбалось,

шутили, в±чно св%тило розовое солнце, даже грязь и б%дность

им%ли и приличный видь. Какъ тот-ъ, такъ и другой Жали это съ

одинаково-отм±ннымъ каллиграфическимъ умЫемъ, опрятненько вырисовывая

и выписывая свои картинки, предназначенныя для будуаровъ и гостинныхъ,

отлично дополняли нарядное безвкус\е приторнаго стиля Луи-филиппъ,

вошедшаго тогда въ моду. Впрочемъ Тиммъ быль все-же жив±е. Его военныя и

массовыя сцены, появивш\яся въ „Художественномъ Листке (просуществовавшемъ

съ 1852г. по 1858 годъ), не только прельщаютъ своей ловкостью, но останутся на-

всегда, если не слишкомъ придираться кь обязательнымъ въ то время парад-

ности и шовинизму, драгоц%нными документами важн%йшихъ Вхъ

многозначительныхъ въ русской л%тъ.

Штернбергъ и Чернышевъ посвятили немало сценокъ

и какъ-разъ благодаря имъ им%ли усп%хъ, впотњ естественный въ

эпоху всеобщаго Шевченко. Всл%дъ за ними явилось н%сколько

художниковъ, среди которыхъ и Ив. Соколовъ главные, которые уже

совс%мъ на этомъ жанр% и всю жизнь не переставали пи-

сать жеманныя на нашу „русскую ничего другого не находя

въ ней, крор“ пестрыхъ, нарядныхъ костюмовъ и сахарныхъ хатокъ, сладко

подъ т4нью „Каламовскихъ• деревьевъ. Вм%сто того, чтобъ изучить

интересное и прекрасное, совершенно своеобразное лицо, кото-

рымъ художественная—эпоха воспользовалась-бы для

новаго типа красоты, они ничего другого не создавали, кромв все т%хъ-же

головокъ идеальныхъ дивчатъ, кокетливо разукрашенныхъ в%ночками и мо-

нистами, а в“стб того, чтобъ передать прелесть чарующаго, полнаго сонной

истомы, пейзажа, они в%чно повторяли самый ординарный шаблонъ,

Впрочемъ Трутовск1й, образованный и умный не могь удоволь-

ствоваться этимъ, всегда однимъ и тЬмъ-же „пейзаннымъи родомъ и пробо-

валь свои силы и въ быта захолустныхъ пом%щиковъ, всевозмож-

ныхъ сценокъ изъ окружавшей УтЬшительнаго въ

истинно-художественномъ смысл% и эти сценки представляютъ мало, такъ какъ

исполнены въ неряшливой яко-бы щегольской, но въ сущности дилетант-

ской манерь и въ нихъ рядомъ съ настоящей наблюдательностью также слиш-

комь много „отсебятины•. Однако все-таки Ккоторыя изъ нихъ, не лишены