ЭПИГОНЫ АКАДЕМИЗМА.

79

Не им%я въ своемъ обиход% ни феодальныхъ замковъ, ни готическихъ со-

боровъ, ни Нюрнберга, ни Тоуэра, ни Рейна, ни Брокена, наши художники-

историки, не романтизмомъ (это у насъ никому не было по силамъ),—

но той академической, „Деларошевской• перед•ьлкой романтическаго идеала на

буржуазный ладь, должны были довольствоваться плохо понимаемыми чужезем-

ными добытыми изъ вторыхъ рукъ, сильно уже обветшалыми и

разбавленными. Поэтому у насъ не могла появиться даже и та историче-

ская „приличнаго и почтеннаго вида“ живопись, которою гордились иностран-

ныя а получилась лишь аляповатая, с“шная коп1я съ этого, мало-

художественнаго творчества. Даже Брюлловъ и изъ его непосредствен-

ныхъ и дальн±йшихъ посл%дователей, кто пожилъ по н±сколько л%ть за-границей,

не написали ни одной порядочной исторической какъ изъ антич-

ной жизни, бол%е знакомой имъ по школьнымъ и гипсовымъ богат-

ствамъ академическихъ классовъ. Невозможно найти хоть одну историческую кар-

тину во всей русской живописи съ сюжетомъ не античнымъ, которая носила бы по-

говорю: жизненности и темперамента, совершенно недоступныхъ пред-

ставителямъ въ художеств%- схоластики и м•Ьщанскаго хотя-бы

исторической достов%рности. Самъ Брюлловъ, съ кь римскимъ

драпировкамъ и шлемамъ, могъ создать въ своей на поло•

вину ложно-классической, Дави“скоа Е) HNT0 болве или мен•ье

правдоподобное и похожее на хорошо поставленную оперу, съ античнымъ сюже-

томъ, но Брюлловъ, за совершенно чуждыхъ для него „Иней“, заго-

ворщиковъ, рыцарей, пажей и трубадуровъ, быль только см%шонъ, точь-въ-

точь какъ см%шны дачи въ вид•Ь готическихъ замковъ или т'ь

„страшные“

съ приключен1ями, романы изъ средне“ковой жизни, которые

печатались тогда и въ русскихъ журналахъ въ иностраннымъ

образцамъ.

всего то, что и русская древность для русскихъ ака-

демически-историческихъ живописцевъ долгое время—до Шварца—

оставалась столь чуждой, столь неиз"данной или, вврнве, невнимательно и

недобросов%стно изучаемой, что и въ кь отечественной

нашего kopHuiyca прелить и торжественность. Сюда относятся:

н“ецы Неффъ и подражатель его итальяАецъ Дузи, которые засахарили сладость

мистики до постњднихъ предЬловъ и так•ь-же, какъ въ своихъ знаменитыхъ „нимфахъ•

„спящихъ д%вушкахъ• они превратили чувственность Бруни въ какую-то гладкую и ро.

зовую А la Riedel жеманность; полубрюлловецъ. н%мецъ Моллеръ, о котороиъ будет-ь

еще сказано впереди. Марковъ бездарный челов%къ. было угнаться за Брун)ев-

скою величественностью въ своемъ БогЬ. но справившТся съ

этой задачей только благодаря помощи Крамского (нашимъ Микель-Анжело не подъ-силу

были многосаженные плафоны), и. наконецъ, Васильевъ. скучный труженикъ. шедш1й робко

по пятамъ Фландрена и Бруни, и очень неудачно, соединить ихъ Huapeackia

пошибъ съ застылостью. эти луч“ товарищи и Бруни

едва-ли достойны прстаго въ живописи. Остальные-же художники,

дерзновенной рукой творить для Бож!ихъ церквей и писать образа для

молитвъ. были окончательно безличными иконописцами, идеаломъ которыхъ были

Карла Павловича. Они несом»Њнно уступали суздальцамъ, простынь деревен-

скимъ малярамъ, такъ какъ не обладали даже ихъ стилемъ и не влаВли

ихъ декоративными шаблонами. Таковыхъ. съ . академическимъ• Верещагинымъ во глав-Ь, было

великое множество и много вреда они нанесли русскому народному вкусу т±мъ. что

ихъ часто заполнялись ц%лые храмы (напр. Храмъ Спасителя) и. что оконча-

тельно грустно, иногда за“нялась древняя живопись въ старинныхъ церквахъ...

*) моментъ въ этой картин•Ь заключается только въ страшномъ и даже

торжественномъ языческихъ кумировъ съ высоты разрушающагося храма.