втян1Е АКАДЕМЖ НА РЕАЛИСТИЧЕСКУЮ школу.

87

кому дорого было изв±дать сладость вдохновеннаго, а не придуманнаго и навя-

заннаго творчества, въ конц% концовъ бросали—или на время откладывали—

памфлеты и нравоучен1я, но, при этомъ не зная, при всеобщей спутанности

художественныхъ идеаловъ за что взяться, прямо переходили въ стань

академизма, благо тамъ была хоть кое-какая программа искусства для искус-

ства и люди говорили о красот%, хотя и не понимали ея.

Это случилось съ нашимъ главнымъ протестантомъ, нашимъ главнымъ

поборникомъ искусства, какъ общественнаго фактора, съ нашимъ русскимъ

Курбэ, когда, въ связи съ общимъ реакц[оннымъ начался кь концу

60-хъ годовъ, ренессансъ академизма. Думая, что онъ начинаетъ отстаивать свя-

тость и высоту искусства, Перовъ изм%нилъ самому сея, жизни и правд•Ь, и

принялся сначала писать свои с“хотворныя сценки, а за%мъ и

мертвыя, холодныя, и пустыя, точь-въ-точь какъ Брюлловс" „Псковъ•,

историческ1я картины, или даже еще глупиш1я врод% . Весны- ,

розоваго, подноса, по своей сахарности не уступающаго панно К.

Маковскаго.

Въ можно обвинить и другой столпъ нашего реализма—

Р%пина, не только публично, на словахъ и въ печати, признавшаго Брюллова

за мфвого и склонившаго передъ нимъ свою, непреклонявшуюся когда-то

даже Рафаэлемъ, голову, но и раньше того доказавиј±го, въ своихъ про-

изведен1яхъ какъ мало въ немъ было, при всей его наблюдательности и

жизни, несмотря на всю жизненность его таланта, опред%ленныхъ и вырабо-

танныхъ взглядовъ, какъ легко прельщался онъ Деларошевскими, Мейербееров-

скими и Брюлловскими идеалами, какъ наивно могъ онъ попасться на удочку

мелодрамы, постановочной пьесы или историческаго анекдота. И эта его сла-

бость, зависившая опять-таки отъ всеобщаго, окружающаго его равнодуш1я и—

какъ сл•Ьдств1е того—отъ невыработанности его собственныхъ взглядовъ, отпе-

чаталась не только въ такихъ прямо неудачныхъ вещахъ, какъ „Св. Николай“,

. Донъ-Жуанъ• или „Дуэль“, но и въ лучшихъ его въ вза-

порожцахъ«, такъ досадливо эпизодическихъ и анекдотическихъ, въ ЛоанА

Грозномъ•, сильно напоминающемъ . кровавыяи и эпатантныя кар-

тины, въ „Софье, точно списанной съ какой-нибудь героини „обстановочнаго"

репертуара Александринки.

Въ „Брюллова• впадалъ и Ге („Петръ•, „Пушкинъ•, „Екатерина въ

ту-же злосчастную эпоху всеобщаго перелома, въ начал% 70-хъ годовы Тогда

онъ все бол•Ье и бол•Ье сталь удаляться отъ непонятаго имъ идеала Иванова,

но еще не примкнулъ кь учен1ю Толстого и совершенно терялъ подъ ногами

почву, а главарю и теоретику всего реалистическаго, шестидесятническаго на-

правлен{я въ живописи:—Крамскому, та-же неустойчивость и неясность идеала

пом±шала создать хотя бы одну сильную и *шительную вещь, несмотря на

то, что онъ быль очень талантливый челов•Ькъ и обладалъ огромной

Одинъ художникъ такъ прямо погубилъ все свое большое дарован:е и

почти ничего за всю жизнь,—настолько быль спутанъ перекрестными

толками и не зналъ, кь кому пристать, в%роятно всмдств1е того, что никто

не говориль о ясно и уб±дительно: это Чистяковы

Чистяковъ, одинъ изъ нашихъ лучшихъ техниковъ живописи, единственный

изъ русскихъ художниковъ, который быль влюбленъ въ рисунокъ и позналъ

его тайны, подвергся, судя по его оЯимъ академическимъ программамъ, Брюл-

ловской отрав% еще въ юности и за%мъ такъ и не оправился отъ нея. Сби-

тый съ толку, несмотря на свой интересный и самобытный умъ, онъ промайлся

всю жизнь въ какихъ-то полуакадемическихъ, полуреальныхъ замыслахъ, и застрялъ