БРЮЛЛОВ ъ въ росс 1 И.

69

ниться и отрезвиться, такъ какъ все, что онъ сд%лалъ зд±сь, у себя дома,

кром% н%сколькихъ хорошихъ портретовъ, въ сущности никого не должно

было бы вводить въ Его абсолютно-пустые образа, его балаган-

ная . Осада Пскова“, его достаточно-необъятное, но совс%мъ тоскливое „Небо•

въ его анекдотики, врод% „Сна бабушки и

внучки • , его натянутыя до см±шного аллегор1и, врод% „Сатурна, представляю-

щаго Нептуна другимъ богамъ•, должны были бы открыть глаза, показать, что

Брюлловъ не и даже вовсе не очень умный челов%къ, а лишь

салонный собес%дникъ, подчасъ даже несносный своимъ и само-

Однако глаза русскаго общества были настолько осл%плењы, что

открылись лишь тогда, когда оно забол%ло лихорадкой политическихъ реформъ,

когда на все прежнее быль поставленъ кресть и оказалось, на-время по крайней

что и Брюлловъ принадлежитъ кь старому. Тогда лишь русское искус-

ство вздохнуло немного свободн%е, а но мучительно-безразсудный

кошмарь прошелъ. Но тогда хотя и было сказано не мало словъ,

новыхъ проповЫниковъ не под%йствовали глубоко, а были

приняты какъ необходимая мода, съ другой стороны, насјњдники Брюлловскихъ

время отъ времени подымали весьма пестрыя и яркјя знамена, ч%мъ

переманивали всю слабую, спутанную, въ глубин% души равнодушную кь искус-

ству, толпу на свою сторону. такихъ „брюлловскихъ“ картинъ, какъ

„Таракановаи Флавицкаго, Семирадскаго, или пиръ•

К. Маковскаго, каждый разъ смущало общественное мные, и даже настолько,

что самые устои реализма и не вполн•Ь выдерживали на-

порь и какъ будто, кь великому соблазну прочихъ, колебались и только изъ

упрямства не сдавались.

Все, что сд%лано Брюлловымъ, носить несмываемый отпечатокъ лжи, же-

блеснуть и поразить. Нигд%, даже въ самыхъ интимныхъ по заданјю

сценкахъ, не видно искренняго проникновеннаго душевнаго уб%ж-

того словомъ, что сообщаеть, при наличности таланта и мастерства, глав-

ную драгоц%нность художественнымъ Даже въ простыхъ ри-

сункахъ и наброскахъ видно его быть и удивителныяъ,

блеснуть умомъ и смекалкой. Но такъ какъ талантъ у Брюллова быль исклю-

чительиый, то зачастую въ его вещахъ трудно разобраться. такъ подкупа-

ють летспљю своего что часто, любуясь въ нихъ этой легкостью,

не зам%чаешь пустоты или напряженности замысла. Кь тому же „ эпошистая• пикант-

ность, которая вкралась въ нихъ, особенно въ н%которыя жанрово-аллегори-

сценки, дотого въ совершенств% отражаетъ слабости своего времени,

что уже по своей старинной глупости и наивности можетъ показаться въ наши,

падк1е на все старое, дни—забавной и очаровательной. Вс•Ьмъ намъ знакомо без-

конечно-сладкое чувство, которое овлад%ваеть нами, когда мы перелистываемъ

старые альбомы или разглядываемъ сборники и м%сяцесловы того времени, съ

ихъ „скурильными“ виньетками и заставками. Съ изв%стной точки все

это нел%пое становится трогательнымъ: передъ нами раскрываются не

точки той жизни, но вздорь, которымъ когда-то на-

шихъ д%довъ.Такъ точно, если и должно возмущаться вс%ми Брюлловскими „Снами •

„Итальянцами- и то можно и наслаждаться ими, однако говорить о

нихъ серьезно съ художественной точки тоже нельзя, такъ какъ по мыслямъ,

по наивному своему умничанью они стоять ниже всякой критики, да и по своей

слишкомъ условной техник% и ловкому, но безличному, рисунку зачастую немногимъ

возвышаются надъ дюжинными которыми украшались будуары гри-

зетокъ во времена Поль-де-Кока. Приходится удивляться, до какой степени