296

Сд%лано повидииому все, чтобы овладјть мучительною тайною;

снова призваны кь допросу порывы и cTpeneHia, которыя при-

вели поэта на его дорогу. Мысли чисты, чисты, само-

шло методически, по градусамъ, и поэту не въ

чемъ упрекнуть себя, а баронъ Рейхель все еще не выдаетъ тайны

истиннаго масонства... 38IItMb-ze въ окно неустанно рвутся E8Eie-T0

звуки и просатъ, настойчиво просятъ сел отвјта. Вы уже не новы,

навязчивые звуки, въ васъ долго и внимательно вслушивалось чут-

кое ухо. Разув въ васъ есть еще что нибудь, что еще не взято отъ

васъ$ Pa3Bt не разсмотргЬно до медьчайшихъ подробностей

вокругъ буквы Зач%мъ вы пришли сноваЯ Судить менят Еть,

Чисты мои мыии, чисты побужденья,

А на свТтВ вить тяжело и больнђ.

Да,. несомнЈнно чисты и мысли, чисты и Но... все

не то. Такую тоску испытываетъ иногда и истинннй поеть, когда

онъ дошелъ до вершины своего искусства, —отвыалъ самый послы-

самый зр'ђдый его пдодъ—неудовлетворенность.

исчезло и инсдь, жестко и холодно бросаетъ свои ядовитые вопросы

—и что-же? въ чеиу$ Пова въ неиъ еще не просыпался мысли-

тель,—онъ стояль у своего кумира, охваченный муками

творчества, гордый минутами торжества и успјха, и вдаль новыхъ

откровеЈй. И красота, послушная его пламенной мом, сбрасы-

вала одно 38 другимъ свои покрывала, все ясн•ђе и арче станови-

лись ен и воть—но слово замерло на губахъ поэта, опь

умолкъ, онъ не смотрин на идеально-преврасныа oqepT8Hig своей

богини, ему уже не нужна счастливы Н'Ьга, ему хочетса слезь и

горя, ибо надъ нимъ, какъ похоронный водоводъ, звучитъ вопроеъ

—зачјмъ? Зач%мъ искусство, зачјиъ красота?

И на свВтВ жить тявио и бољио.

Но не такова тоска гр. А. Толстаго. Тамь не пеђвцы и поэты,

а живые люди; таиъ сворбь-—посгЬднТ привгђтъ личныпъ

ямъ, воторыя воплотились въ создатахъ искусства, и послЈдтй

судь надъ своею Оательностью; тамъ ищуть правды и не удовле-

твораютса „чистотою" тамъ своя жизнь и муки своей

жизни. Здјсь только поэтб, а ва нимъ—жизнь Mipa и загадки