— 64 —

счастнаго Каликстас, было внушено угодить Богу,

а не какимъ—нибудь безчестнымъ помысломъ' (актъ 4-й),—

такъ Тартюф“ будеть постоянно ссылаться

на „волю неба“. У нея родятся иногда выдумки,

гдв церковная обстановка ей какъ нельзя бодгЬе кстати:

такъ, сближая съ довЈрчивыии и неопытными горожанками

студентовъ и молодыхъ монаховъ, она, какъ разсказываеть

о ней въ 1-мъ Пармено, слуга Каликста, пользуется

„временемъ общихъ молитвъ, ночныхъ рождествен-

скихъ мессъ и тысячью другихъ набожныхъ предлоговъ,

чтобъ выпустить на показъ своихъ жертвъ; за ними идутъ

въ мужчины, босые, съ притворно сумрачнымъ

видомъ, скудно одјтые, видь кающихся; они

входятъ встВ кь старухгВ, чтобъ оплакать свои ерљти.. .Не-

смотря на множество она не пропускаетъ ни об'В-

день, ни вечеренъ; она не пройдетъ мимо мужскихъ и жен-

скихъ монастырей; тамъ она отдается своей набожности,"—

и своимъ интригамъ. Она умВетъ отыскивать

предлоги, чтобъ прокрадываться въ дома, и съ такимъ-же

совершенствомъ умеЬетъ хранить вс'ь тайны. Для нея есть

особая прелесть въ скрытой продВлкгВ, въ ночной тишингЬ,

все покрывающей; съ вспоминаетъ она меткое

одной своей подруги, которая бывало говаривала,

что „ночь готовый плащь для вствхъ эта

логика заставляетъ уже предчувствовать ипокрит-

ства у Ренье и въ , по которой „скрытый про-

ступокъ уже на половину прощенъ'.

Целестина сознаетъ себя при всемъ этомъ какъ-бы членомъ

обширнаго братства притворщиковъ; она устарвла только,

и потому лишь по можетъ представить

себ'В, какъ многочисленно оно; бывало, когда сама она была

помоложе, она была предметомъ особаго 110kJ0HeHiH всевоз-

можныхъ церковниковъ, отъ епископа до ключаря; осы-

пали ее подарками и въ ужасъ насъ при-

водишь разсказами объ этихъ благочестивыхъ людяхъ,

перебиваетъ ее собесгВдникъ (актъ 9-й). Не всв-же они были

сынъ мой, отввчаетъ съ хладнокровн"шимъ