новы я

195

для чего-либо „бол%е содержательнаго“ и поучительнаго, в“сто того, чтобъ

давать свободу своему вдохновен\ю или внимательно приглядываться кь правд%.

Вотъ почему ихъ почти и не носятъ сл%довъ красоты и восторга

отъ нея. Красопш д“ствительности отступала на второй планъ. а . идея•—

школьная, прописная мысль, тысячу разъ использованная въ печати и бес%-

дахъ, распоряжалась ихъ творчествомъ, искажала его. направляла на ложь и

даже на пошлость.

Новое вырсло во дни и уже ничего не желало знать

о прописяхъ и „полезной“ двятельности. Оно стремилось лишь выразить то,

что ему было любо, иначе говоря именно ту тайну, которую называють „пре-

хрснымъ•. между ними явились и так!е, которые, идя дальше, отвер-

нулись отъ обыденной прозы, отказались отъ посл%днихъ тисковъ, отъ

сыгравшаго свою роль реализма и бросились въ м\ръ фантаз1и, обратились кь

прошлому или стали искать выражен!я небывалому и несбыточному, но

Вмъ 60ЈЊе драгоц%нному.

Именно эти черты—влюбленность въ красоту и отсутств1е тенденц\озности—

и связываютъ всю до нельзя разнохарактерную массу художниковъ аосл%дняго

Передвижники были сплочены „для доброй ц%ли•: они хотЬли

переобразовать русское общество, пособить старшимъ братьямъ-литераторамъ.

Кром% .того ихъ связывало кр%пкими узами увлечен1е реализмомъ, в%ра въ его

едиственную необходимость, современность и своевременность. Имъ казалось,

что годы- для искусства прошли, прошли годы безпечныхъ игръ и

и что взрослымъ нужно работать. Они считали, что пора бросить

сказки, что пора трезво взглянуть на жизнь, на д%йствительность и и“ть

д%ло только съ нею, только изъ нея черпать содержан1е для своего творче-

ства.—Однако, оказалось, что искусство и искусство и принужде-

н1е, искусство и служба—мало вещи. Свобода есть необхо-

димое услов1е и основан(е истинной двятельности художника, и безъ нея те-

ряется главная суть художника, весь сиыслъ его назначен1я.—И за

20 л%ть не мало явилось реалистовъ. С%ровъ, Коровинъ. Левитанъ, Маля-

винъ—это ли еще не реалисты? Но эти художники писали д%йствительность

не всЊдствЈе какого-либо мозговаго и теоретическаго требован!я, а

исключительно всјњдств\е безконечнаго восторга отъ жизни, отъ природы,

безъ принужден\я, съ неостываемымъ Вотъ почему они и сошлись

и сплотились такъ съ другими художниками, которые касались д±йствительности

лишь слегка, лишь для того, чтобы уйти зат%мъ отъ нея далеко въ мфъ фан-

таз1и. Ихъ связывало одинаковое отношен1е кь д%лу: безусловная свобода, без-

условное сл•Ьдован1е внутреннему импульсу.

Первый симптомъ отъ направленства показался въ томь,

что та область живописи, кото#ая по самому существу своему необходимо

является свободной отъ пропов%ди и указки—а именно пейзажъ, сталь вдругъ

съ 70-хъ годовъ пр1обр%тать все большее и большее выставки

80.хъ годовъ были преимущественно выставками пейзажей, что и огорчало по-

головно художественныхъ критиковъ, усматривавшихъ въ этомъ явлен1и

паден1е искусства. Однако падало вовсе не искусство, а лишь академическая

рутина, а также и направленство. На пейзажахъ, на непосредственномъ и

простомъ изучен1и природы pycckie художники отвыкали отъ гнетущихъ ка-

ноновъ академизма и отъ требован1й либеральной эстетики.

Зд%сь кстати надо будеть оглянуться назадъ и посмо•Тть, что было

сдвлано въ этой области со временъ С. Щедрина до появлен1я Шишкина.