207

2-3 -

КУИНДЖИ.

Куинджи: Гроза.

этого и, первый въ русской живописи, сталь добиваться его

въ Takie дни, когда еще безразличный . выписывальщикъи Мейссонье стояль

у нашего художества въ зенитк своей славы (стоить только вспомнить во-

сторгъ отъ него Р%пина). Изучая эту вещь Куинджи, проникаешься боль-

шимъ кь ея творцу. Зам%чательны ея см%лыя, ясныя краски,

не безразлична и техника. Куинджи видимо добивался, чтобъ каждый мазокъ

„значилъ• и звучалъ, чтобъ ничего не было лишняго. Въ общемъ, не смотря

на б±дность средствъ и на грубые недостатки, картина эта играетъ и жи-

ветъ весьма интенсивной, красочной жизнью. Вообразите сея эту самую

вещь нарисованной лучше, осмысленн%е, съ полнымъ пониман1емъ формъ и

вникан1емъ во ихъ тонкости, и сейчасъ же неминуемо вспомнится Бёклинъ

лучшаго колорист-ъ и живописецъ второй половины XIX в.

Единственно . Гроза- не утратила и до сихъ порь своей прелести. по этой,

сравнительно хорошо сохранившейся, картиењ Куинджи можно вполн% судить

объ исчезнувшихъ красочныхъ достоинствахъ прочихъ картинъ и вообще о зна-

чительности дарован1я мастера.

Въ этомъ художникВ крайне любопытна вся его очень сложная фигура:

его правдивость, доходящая до дерзости. до грубости, его безусловная чит-

ность и въ то же время его наклонность кь дешевому эффекту, кь театраль-

нымъ пр1емамъ, его потворство грубымъ вкусамъ толпы. Въ его воззр%н1яхъ

также выразилась эта раздвоенность. Онъ въ одно и то же время широк[й,

см%лый, страстный поклонникъ красоты, живопись, и, подобно боль-

шинству своихъ товарищей, уб±жденный сторонникъ что живопись ба•

конечно уступаеть литерату*.

Эта раздвоенность—черта общая всему художниковъ 70-хъ го-

довъ, далеко не столь прямолинейному, какъ предшествующее ему поколые

безусловныхъ направленцевъ,—выразилась въ произведен1яхъ Куинджи въ томъ,

что при своихъ прекрасныхъ замысловъ онъ постоянно приагалъ

кь самому недостойному Весьма возможно, что C03HaHie своихъ