292

дрввнвйшд.я ИСТОРИ УЧРЕТДЕНIЙ.

нымъ ея нстиннаго но если бы овь

придержался того порядка на который я указы-

валъ, то это, какъ мн'ь кажется, устранило бы самую возмож-

ность такого Предположимъ, что Остинъ вполн±

закончилъ свой анализъ верховной властн и вс±хъ понятТ,

непосредственно связанныхъ съ нею—закона, формальнаго пра-

ва формальной обязанности. При этомъ ему пришлось бы

разсмотрВть цълую массу правилъ, соблюдаемыхъ на практп-

людьми,—правилъ, которыя им±ютъ н±которыя свойства

законовъ, но не предписываются (какъ таковые) верховными

властителями своимъ подданнымъ, и не подкрјпляются (въ

этомъ смысл» исходящею отъ верховной власти.

Безъ для юриста-философа было бы обязательно из-

сд±довать эти правила, такъ вакъ верховныя властители, бу-

дучи, согласно допущенной имъ гипотез±, высшими надъ

людьми, въ качествгь челов±ческихъ существъ, также подчи-

нены этимъ правиламъ. Остинъ дмствитедьно разсмотр±лъ ихъ

съ этой точки въ нфкоторыхъ„ наибол%е интересныхъ

м±стахъ своего трактата. Утверждая, что верховная власть,

по самой природ± вещей, не допускаетъ никаЕПХЪ легальныхъ

онъ впо.,Ш'Ь признаетъ, что правилъ, кото-

рыя, не будучи законами, им±ютъ неоспоримую силу; побуждаетъ

верховныхъ властителей удерживаться отъ одни.хъ

и издавать Корона и парламентъ явля-

ются, съ его точки верховнымъ властителемъ

— само-

державною жакъ онъ назвалъ бы хотя

эта согласно можетъ деђлать все, что

захочетъ, но утверждать, что она дЫствнтельно поступаетъ

такъ, было бы всякой справедливости. Громадная

масса правилъ, вытекающихъ изъ основныхъ госу-

дарственнаго устройства, удерживаетъ ее отъ изв±стныхъ дм-

CTBil•, отъ другихъ ее удерживаетъ громадная масса правилъ,

которыя, на общепринятомъ называются нравственны-

ми. kanie же общЈе признаки им±етъ этотъ агрегатъ иравилъ,

какъ на обыкновенныхъ людей ,

такъ и на вер-

ховныхъ вдаёгителей? Остинъ, какъ мы знаемъ, называетъ его

«положительною нравственностью» и видитъ его санк1$ю въ

общественномъ MH'bHiII, или въ томь которое