93

то, рд—аяси немходпио по закопаиъ саиаго языка,

не пошп далеко впередъ.

PYCCki1 народныя пвсни, свазанныя, большею съ об—

рядами въ развое время года, упываютъ прямо на первобыт—

ное D0k.10HeHie природ%; ихъ Форма стихотворная свидвтељ—

ствуетъ о непоцшьвости текста, а частое 0TcyTcTBie связи и

смысла въ сеиъ текст$ указуетъ намъ на баснь въ самомъ, мож—

но сказать, процессв ея 06pa30BaHiR. Чудесное, несообразное

составиетъ необходимое ycJ0Bie миеа, безъ ряда умопреткно—

баснь перестаетъ быть• баснею, принимаеть обманчивый

видь быины. Въ пвсняхъ другихъ народовъ, подъ NinieMb

времени и ума, многое неестественное, смысла лишенное сгла—

жено и забыто; у русскаго же народа именно эта

вап обнчваи спутница древняго обрца, передавалась въ ФОР—

неизмВннМ. Кь какимъ бы пВсняиъ ни обратились мы: кь

воладскимъ, купальскимъ, семицкимъ, весеннимъ или зажни—

, — везд•в, и ва каждомъ шагу, рядъ yzonpeTkH0BeHii и

вочвниъ

безсиыслцъ, везо свято хранимые сяды первозданнаго миеа.

спды мы видимъ и въ «корово, колядскаго стиха,

аходившей по рвпищу, набивъ пузище тинищей», и въ бвгзой

кобнП изъ Новагорода, съ гривою золотою, хвостомъ серебря—

пыл, и въ яворв высокомъ надъ моревъ нубокииъ, на кото—

риъ свзвй орел сиднтъ, въ воду глядитъ и съ рыбами гово—

рать; и въ сов$, п•сни купальской, которая детввъ изъ чужаго

села, окропомъ очи давишап, соломою уши позатыкала; и въ

чудесной баснословной работ%, въ которой «щука—рыба красно

ткала, а ракъ неборакъ цивки сучить, а муха—горюха дижу мн—

ситъ, комарь пищитъ водичу несетъ» (или: тай въ воду тащить)

и въ медвЫВ, асидащемъ ва копи, дивующемся бороди, увитой

шелкомъ, улитой злотомъ», и въ таинственномъ привВтЁ •весны

словами: заплетися плетень заплетися, ты зависи труба золотая,

развЧниса камки хрущевыя и т. д. Прекрасныиъ образчикомъ

6acHoc.Z0Bia можетъ служить, наприивръ, слдующее прив%т—