109

Даже сиъ благодушный и необидчивый царь Толстаго наконецъ

разсердилса на гостя.

Садко, мое чадо, ужъ очень ты грубъ —

догадался и онъ, далеко не утонченноетью и изяще-

ствомъ Р'ћчи и манеръ. Посуливъ своему гостю пинка, царь чув-

ствуеть веселье „въ утроб“ и свеЬжесть на печени. Что его обра-

довало—неизмстно, но только онъ хочетъ пласать. Неивйстно,

почему изъ Мхъ забавь въ данную минуту онъ остановился именно

на танцахъ. Но на етотъ разъ и Сады не осмјлился схватиться съ

нимъ зубъ-за-зубъ и заигралъ „плясовую“. Кавъ-же играетъ зна-

менитый гусларъ? „Ударилъ Садко по струнамъ трепака (В), самъ

кь чорту шлеть царскую ласку“, „съ досады быстр“ онъ играете

„частить“, „играетъ шибче, осерча, сжавъ зубы и нахмуря брови“

„злится, дергаеть струны съ плеча“ , „отчаяннЈй быть пятернями“

Вотъ и все. А гусли когда-то сослужили ему добрую службу! Ими

онъ нажилъ себ богатство; ими-зе пл'ћнилъ и водянаго царя. По

всему ходу былины игра Садки одинъ изъ самыхъ существенныхъ

моментовъ фабулы. У Сурикова онъ играетъ такы

Садко руку отвелъ—замираетъ струна,

Звуки TBXie чуть издавая;

Надъ морской гдубиной улегпся вона,

Передъ солнцемъ горя и сверия.

Точно муха, кружась, зацМ.таетъ струну,

Точно мошки, жужжа, гдв-то вьются,

Точно капли дождя тихо бьютъ о волну,

Звуки стройные, чудные льются.

Точно кто-то рыдая, глубоко скорбитъ

О потерянномъ когда-то,

Точно тихая рвчь чья-то грустно звучитъ

0 погибшей любви безъ возврата.

И подъ звуки игры у морскаго царя

Голова наклонилась сЈдаа:

Хороша, вакъ поутру на неб'В заря,

Загрустилась царица морская.

Ей припомнился Новгородъ вольный, родной,

Ея дввичьа вышва-свмлца,

Что стояла надъ Волховомъ, быстрой рВвпИ,

И рыдаеть морская царица.