117

И на него взошедъ, съ крестоиъ въ десни1Љ,

Держась за свой, вонзенный въ бога мечъ,

Еписвопъ Свень, вавъ вождь на волесницв,

Такъ отъ воротъ разрушенной божницы

До вонь морскихъ себя заставихь влечь.

Какъ могъ ругичанинъ отмђтить красоту и характерность фигуры

епископа съ крестомъ въ „деснице ? Какъ могъ онъ такъ лестно

сравнить его съ вождемъ$ Почему онъ мыслить вождя „на колес-

богъ народа, глубоко обезчещенный; глумились надъ

нимъ и надъ нии, кто въ Herb воплощалъ свою честь и свою силу.

А разсвазъ ведется все съ Вмъ-же восторгомъ, съ тою-же непонят-

ною нечувствительностью въ оскорблетю и совершенно въ томъ-же

тонЈ, въ вакоиъ говорилось о РугевитЬ въ дни его славы. Не опу-

щена ни одна черта жгучаго оскорблета; замјченъ парь отъ утом-

ленныхъ воловъ; во всей полно% и во всемъ объем сохранена кар-

тина и 6e3cJaBia, навь будто разсказъ ведется не руги-

чаниномъ, а однимъ изъ довей, который хочетъ запомнить всј черты

своего торжества, чтобы похвастать имъ дома, на своей сторонђ.

И въ берегу, рыдая, бВжии,

Мужи и старцы, женщины съ Втьми;

Была вой кругом. Въ неиыханной печии:

«Встань, Ругевить», мы вивдъ ему вричии,

«Воспрянь, нашь богъ и доней разгрии».

Здјсь мн въ первый разъ встрјчаемся съ чувством ругича-

вполнгЬ естественннмъ въ его Но дла

того, кто самъ пережилъ до конца весь этотъ день Руги,

такое чувство—слишкомъ безцвЈтно и блыно. вой, пе-

чать—все это еще не характерно. Можетъ быть, одно сдержанное

np0EjaTie донямъ могло бы заМнить всј эти поверхностные штрихи.

Такъ говорить о печали Руги могъ бы только nocTopoHHii наблю-

дате.чь. Только. рыдать не стали бы тђ люди, которые, потерявъ въ

бою opyzie, пускали въ ходь руки и зубы. Въ устахъ датчанина этотъ

разсказъ быль бы болје понятенъ; для него стоны Руги дистви-

тельно только „вой“. Правда, то суровое время было щедро на 60-

ме грубна насМшки и болје жестовое Что-же сиягчило

мрачную суровость этой сцены$ Предъ нами картина; старцы и

мужи, женщины и джи, окружая колесницу епископа Свена, О-