184

Грозный, бояре, опричники, станичники и пародъ приходатъ, ухо-

дятъ, повторить одно и то-же—и ни въ одномъ лиц•ћ не замЈтно

никакой, внутри совершающейса драп. Читатель знаеть, что отъ

первой до послдней сцены Серебряный будетъ говорить о своей

вгЬрности царю; Максимъ Скуратовъ будетъ плакаться о тоиъ, что

онъ опричникъ; Годуновъ будетъ очень нехитро лукавить; Моро-

зовъ—степенно резонировать; ВаземскШ—метатьса; Михјичъ не-

премнно потянетъ свою • „тетку - подкуратину", съ которой до

смерти надо'Ьлъ. Это не люди, а пружинки, изъ которыхъ

сцјплена сказка, и каждая скрипить по-своему.

Относительно сцены за царсвимъ столоиъ, вогда слуги подно-

сать одному боарину адъ, критикъ замчаетъ: „правда, это напи-

сано такъ, что никому не жалко боярина, да и во всем умаять

никто не жалко. Не говора уже о той высокой жалости, которая

охватываетъ при простой правды лјтописей, о тоиъ изящ-

номъ которое вызываетъ В. Скотть,—ни одна сцена, ни

одно новато романа не затрогивають никакого чувства.

Между Ммъ, масса читателей задыхается отъ ужаса, когда царь

Ивань Васильевичъ хватаетъ то ладанку Вяземскаго, то ладанку

Васианова, то стучитъ жезломъ о земь, то пронзаетъ жезломъ раз-

бойника... Страшный царь!.. Масса не налюбуется на опричника,

который разрубаетъ медвјдя, не пьетъ, не 'ћстъ за царскимъ сто-

ломъ, затягиваеть пјсни о золотой волюшм, интересно исповЈдуется

подъ щебетанье ласточевъ, сверкаетъ золотой саблей, не ночуетъ

подб кровлей, кланутъ его отца Малюту Скуратова, умираетъ,

испивъ воды изъ дружняго шелома. Какое pa3H006pa3ie красивјй-

шихъ молодыхъ людей!. “

Вяземсваго и Басманова обвиняли въ съ Поль-

шею и Литвою. Царь этому не выилъ, зная, вань всегда, что ему

никто не измняетъ; но осудилъ любимцевъ, давъ Олу законность,

за государственную измјну; онъ такъ и вел'ђлъ своимъ посланни-

камъ говорить въ Польшђ. Это узь не ладанка! Вяземсваго обви-

нили еще сверхъ того, что онъ изйстилъ новгородцевъ о царсвомъ

гйв>поступокъ великодушный и смђлый! Всмдъ завиъ, зная

объ этомъ и возвращаясь домой отъ бесыы съ цареиъ,

который, хитра, продолжалъ оказывать ему свою милость, BagucRii