196

Это не тайна живаго сердца; алхимикъ смотритъ на жизнь съ

высоты теоретическихъ отожествляетъ каждую жизнь съ

отдјдьною нитью, которая механически сплетается съ другими та-

кими же нитями и при рветса. Алхи-

микъ, наблюдая общую картину человЈческой жизни съ высоты

птичьягэ полета, видитъ въ ней тольКо геометрическую проблему,

которая могла быть поставлена и задумана именно „въ кельи муд-

реца". Подобный способъ наблюдать и мыслить р%шительно проти-

вор'Ьчитъ алхимика изучать начала микрокосма '

Какъ можеть кипжь нить? Что это за микрокосмъ, который сво-

дится въ такому безсодержательному образу? Можно заранје ска-

зать, что при такой вн%шней, общей и поэтому безсодержательной

точкгћ алхимикъ никогда не дойдетъ до жизненнаго элексира;

сокровенныя тайны зиждущей природы даются въ и качественннхъ

опре$летяхъ, а не въ логическихъ схемахъ; эти схемн только

удобство мысли, а не свойство реальнаго. Да это и не тема фило-

вто тема того возвышеннато и высокомрнаго

которое смотритъ на извилистыа и сложныя перес%вающихся

жизней-нитей, какъ на тайны инаго

и понятный только немногимъ посвященнымъ. Зато съ эстетической

точки 3P'iHiH этотъ образъ понятенъ; онъ стоить въ полной

съ зеленымъ узоромъ перепутаннаго плюща и съ гирлан-

дами хмгьдя, перекинувшагося черезъ piI1eHbkY.

Не вмеръ вм съ высоты,

Листовъ коснулся, ночью чнной—

Моей души коснулась ты:

Она тревожна, какъ листы,

Она вакъ гуии многострунна!

Дальше мы узнаемъ, что до этого

пухъ отъ цвжовъ, вакъ майской

вихрь, свистя и воя, рва.тъ струны души поэта.—Съ перваго

взгляда это до неожиданности новый и поразительно оригинальныћ

образу, онъ реаленъ и арокъ до намъ кажется, что мы еи-

диш душу поэта, чувствуем легкое въ ней прикосновете. Обык-

новенно лирика тревоги возсоздаетъ широкое и неопредјденное волне-

Hie; быстрая смјна которыа мчатся, какъ призраки,—