198

весь челойкъ бываетъ только мысль, только чувство, только

воли? Путаа параграфы мысль входить въ сдгЬ.тки

съ ze,IaHiHH, чувства образуютъ самыя причудливыя съ

образами B006pazeHia, BocnoMBHaHie отказываетъ въ

мнсли и идетъ на призывъ чувства. Съ этой точки 3PtHiE при ма-

лМшиъ подъем психической жизни—душа „многострунна". Еще

приподнимемъ тишь HacTpoeHia,— и много отдЬльныхъ 3Heprii

тревожно зазвучать, кань листы. Ч'Ьмъ-же отличалась въ данномъ

случа'Ь многострунная тревога? Каьјя собственно струны звучали и

кань? Эти вопросы касаются самой сущности настрофя поэта;

ихъ им±да полное право поставить та, чье прикосновеюе вызвало

и чувство, и но на эти вопросы отвжа жгЬт;ь. Жи-

ваго и конкретнаго образа чувства мы здјсь не находимъ, удер-

она только внјшная, геометрическая и механическая схема, ко-

торая ничего опре$деннаго не говорить, которая безлична, по-

тому что можетъ быть примјнена ко многимъ другимъ психиче-

скимъ актамъ, по совершенно различннмъ и сход-

ннмъ тольКо по вн'ћшности. Впрочемъ, недочеты въ жизнен-

ности и правдивости достаточно замаскированы красотою.

0, другь! Ты жизнь влачишь, безъ пользы увядая,

Пригнутая въ земл, вавъ тополь молодая;

Побдевда cBtzaa вМвей твонхъ краса,

И дистья вроетъ пыль и дольняя роса.

О долго-дь быть тебВ печальной и согнутой?

Смотри, пришп весна, твои не крвпки путы—

Воспрянь в подымись трепещущимъ столбомъ,

Вершиною шума въ эеирз тшубомъ.

Это несоинјнно лирическое все оно

въ образу. Въ начадј— тополь, пригнутый кь землћ•, въ конц'Ь—

топодь, который трепещущимъ столбомъ поднимается кверху и шу-

мить въ голубомъ эфирј своею вершиною. Нельзя сказать, чтобы

это ничего не говорило; но оно говорить ровно столько,

сколько можетъ вмјстить въ себ данный образъ, а этотъ образъ—-

простъ, какљ архитектурная конкретный образъ,

подъ собою лирическое долженъ быть со-

вершенно прозрачнымъ, понятнымъ въ каждомъ штрихј и есте-

ственнымъ. Онъ долженъ быть весь приноровленъ кь тому иному