82

не любить приправь изъ уксуса и желчи и не чувствуетъ

«раздирать себ± внутренности, чтобы произ-

весть на свой трудъ, окровавить бЫное сердце,

потрясать нервъ за нервомъ, кипятить мозгъ такъ, что

онъ едва не разрываетъ черепа, и въ этомъ видв, съ

истерзанной грудью и разбитой годовой, подобно бе-

зуду, неистовствовать надъ перемаранной черновою».

Нашь поэтъ писадъ не тавъ: стихи его дидись легко,

въ минуты внезапнаго въ формгЬ впоть от-

д±данной и наилучшими были именно й, которые сло-

жились такъ, сами собой. ВмгЬсто гложущей здости при-

рода дала ему даръ, быть можетъ, полезный для

общества, но а именно такой неисчер-

запасъ веседости, такое блестящее ocTpoyMie,

такую способность смвшить, просто — смжа ради, что

волшебникъ этотъ своей скромной лирой могъ поочередно

заставлять слушателей то плавать, то пускаться въ длясь.

Въ его, подвижной, вань волна, предметы отра-

жались каждую минуту иначе, смотря по его личному

Можно сказать, что онъ вда$лъ рЫкимъ

свойствомъ схватывать всякую тему съ двухъ сторонъ

и представить ее, по волд то со стороны серьезной и

патетической, то со стороны забавной. Въ

Кондратовича, особенно при вещей бодве ста-

рательно обработанныхъ съ летучими набросками, встф

чаешься съ такими противоположностями, что недоумВ-

ваешь, вавъ могъ ихъ написать одинъ челойкъ и на-

писать притомъ НИСЕОЛЬЕО не изм±нивъ ни

своихъ, ни Такую рЬЕую противополож-

ность представляютъ именно выходКи, которыя ху-

дожникъ позводялъ лично для себя, когда его дани-

мада какая-нибудь новая мысль; то были кань .бы част-

ныя, фамильярныя ВЫХОДЕИ противь того, что онъ же пи-

саль при отправдети своей должности Аполлонова жреца.

Изйстно, что Кондратовичъ быль челов±къ глубоко ре-

а между %мъ, у него вырвался же стихъ, что

подъ крестомъ чувствовали гододъ (1859. УП.