171
подъ копытомъ его коня, —здоровый воздухъ, дышать которымъ ему
“ дикой воли, запахъ смолы и земляники—
„по-нутру
все это от$льные штрихи изъ характеристики старорусскаго бога-
тыря. Въ этой только въ понятны и его
Изъ его словъ мы узнаемъ только, что онъ не слабь, что
онъ не лакомь до женскаго пола, что у него болитьголова отьцарь-
градскихъ ГдВ-же центръ Кто здгћсь герой—
богатырь, или государыня-пустына? Правда, чтобы виджь Илью,
надо смотрјть на него въ этой пустшуЬ•, но, чтобы понять пустыню,
необходимъ Илья. Личное горе Ильи сказалось въ былин'ђ слегка и
мимоходомъ, и сказалось оно только въ тћхъ которыя
гармонировали съ картиною смолистаго бора.
Лязгъ и всплески прибоя—сущность „поморскаго
cka3aHia". Боривой на своеиъ волнор'ЬзЈ только оттђняеть грохотъ
панцырей, шуиъ битвы и морское Другой жизни, крой
той, которую даетъ ему обстановка, въ немъ Н'ћтъ.
По дорог'ђ въ Роскильду на морскомъ берегу непремЈнно разы-
гриась бы драма, если бы колоритъ картины не пересилилъ слабаго
BoneHia въ дуптЬ Магнусова посла. Швецъ съ своей былиной, отроки
съ своими стоять съ одной стороны, а съ другой—
Кануть и мора, которое шевелить гривы коней,—и волна,
которая стелетъ пјну по берегу,—и тумань надъ болотомъ,
и боръ, весь полный весенняго соловьи въ
алоиъ шиповникЬ, земляника въ трашь, запахъ черемхи и дикихъ
яблонь и cAzie листы клена. Теперь мн знаемъ, почему жалость не
перешла границъ 6nwpa3YMiH въ Магнусовомъ посгЬ. Открой онъ
тайну, и въ .тЬсу, кроиђ весеннихъ криковъ, раздались бы, можетъ
быть, инне звуки, проснулись бы чувства, которыа не имјютъ ничего
общаго съ трепещущимъ боромъ, пропала бы вся красота картины.
Теперь понятно, почему личность П'ћвца не будить въ нашей душгВ
недобрыхъ чувствъ; аснгВе намекнуть онъ не смлъ въ виду очень
почтенныхъ эстетическихъ
Май поеть и смјетса въ былин“ђ „Сватовство“ и вмстћ сънимъ
смјютса и стольный князь со стольною кнагинею, и княжнн съ богаты-
ряии.Все, что не май, исключено изъ поэмы. Воть почему apMHckia
царевны съ ихъ Лроатно не майскою любовью только вскользь про-