18
ТУРАЕВ. история ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
рациональную религию, стараясьлредставить мифологию частью истории культуры.
Идеализация «варваров» особенно сказалась в восхвалении египетских законов
даже в скрытой оппозиции птолемеевскому господству. Имеет большую важность,
что Гекате“ был в Египте при жизни Манефона, и его труд, таким образом, является
ценным дополнением к нему. Этим пменно п объясняются некоторые совпадешш
Диодора Манефона — едва ли Диодор непосредственно пользовался сочинением
египетского историка. Вторая книга «Библиотеки», посвященная Азии, излагает исто-
рто Ассирий и Вавилонии главным образом по росказням Ктесия и говорит о хал-
деях, Индии, Аравшт и Скифии, час,тьш хорошим источникам. Третья, содержащая
нередко важные данные об Эфиоттпи, составлена большею частью по Артемидору и
Агафархпду. —См. В us 01 t, Diodors Verha1tniss zum Stoicismus. Jahr•b. f. kl. Phil.
139 (1889). S ch w а т tz, НеКатаеов моп Teos. Rheinisches Museum, 40 (1885).
Гораздо выше первый дошедший до нас полностью труд по всеобщей географии,
принадлежащий С т р а б о н у. Это уже не компиляция, а критическое, научное
сочинение, считающееся классическим. В частях, посвященных Востоку, оно дает
для наших целей весьма много ценного материала, не только географического, но и
исторического, особенно для эпохи, современной автору (I в. до н. э.).
В начале п. до н. э. за исторто Востока, особенно Персии, взялся врач Арта-
ксеркса 11, К т е с и й из Книда. Это был фельетонист, наслушавшийся тенден-
циозных росказней какого-то мидянина-патрпота, не обладавший ни талантом, ни
наблюдательностью Геродота, но поставивший целью споего труда конкуренцшо
с ним. Последнее обстоятельство для нас иногда оказывается полезным, так как он
приводит другие версии сказаний, чем Геродот, выдавая пх за более достоверные
и древние п в некоторых случаях, действительно, сообщая интересные древние
сказания. Кроме того, труд его имеет некоторое значение для истории V века. Во
всем остальном к нему надо относиться с крайней осторожностью, уже в древности
он приобрел репутацию фальсификатора и лжеца, хотя и ссылается на персидские
официальные летописи Исследования о сохранившихся (у Фотия) отрывках
Ктесия принадлежат М а и а 'у (1jie deS ktesias). Phi[ologus, У] Sup-
plementband и К т и mbh о tz 'y (Zu (1. Assyriaca d. ktesias). Rhein. Mus., 41 (1886).
П л у т а р х у принадлежит трактат «Об Исиде и Осирисе», написанный им в
Дельфах, между 120 и 130 гг. н. э. Ученый автор пользовался греческой литературой
(между прочим, Манефоном п Гекатеем Абдеритом) своего времени 11 дал нам наиболее
полное сочинение об египетской религии, в которое вставлены, между прочим, в
высокой степени ценные выдержки из Феопомпа о персидской религии. Данные
его в своей части подтверждаются памятниками. С другой стороны,
многие из них прошли чрез греческое миросозерцание или касаются егштетского
культа в Европе. Само сочинение посвящено Клее, жрице Исиды в Дельфах, где
Плутарх был верховным жрепом. по своим воззрениям 11 настроению Плутарх был
последователь Платона и при помощи его философии рассматривал египетские
мифы, но он жил в переходную эпоху и не был последователен. Его по справед-
ливости называют предтечей неоплатонизма, у него учке замечается стремление к
богословскому аклектиаму, к вере в божественную иерархию. Его уетгие о боге, как
существе премудром, чистом совершенном, и материи, как орудии зла, было
дуалистическим, с этой стороны египетская (поздняя) и, особенно, персидская
религии давалп ему средства и материал для изложения этого миросозерцания.
Вогн всех народов были для него тожественны, особенно египетских он не различал
от греческих, тем более, что их культ был тогда распространен по всему миру. Он
обладал колоссальной начитанностью пользовался хорошим материалом, а потому
его книга является важным источником, особенно, если исключить из нее то, что
составляет продукт религиозного и философского миросозерцания автора. Среди
биографии Плутарха имеются такие, как, напр., Артаксеркса и Александра В.,
для нас особенно важные потому, что основаны частью на потерянных источниках.
псгочнпкн
Плутарх пользовался, между прочим, важным трудом Дейнона, напивавшего исторшо
Персии до Артаксеркса IIl. Гораздо хуже то, что Плутарх говорит о евреях и их
ато может быть интересно разве только как характеристика тех росказ-
религии, —
ней, какие ходплп даже среди образованных н ученых кругов конца н. н. э. и притом
современников Филона о народе еврейском. Лучшее издание трактата «Об Исиде» —
Р а г th е у, 1830. См. статью G ui те Plutarque et I'Fgypt,e. Nouvelle Revue,
т. 110 (1898). Я. Е л п д и н е к и й, Религиоано-нравственное мировоззрение
Плутарха Хергнейского. СПб. , 1893.
Столь же ценный труд для знакомства с религией и культом финикиян, арамеев
п отчасти хеттов lIB. н. а. представляет трактат «О Сирийской богине», помещаемый
в собрании сочинений знаменитого Л уки а н а С а м о с а т ск о г о и, вероятно,
ему принадлежащий, несмотря на внешний облик благочестия и иошП\ский диалект.
Автор подражал Геродоту по языку и по тону, но между строк можно прочесть
чисто лукиановский скептицизм юмор. Описываются культы финикийского
Библа и, особенно обстоятельно, сиртшского Иераполя, где арамейская религпя
наслоилась на хеттскую. Не касаясь множества других греков, писавших о Востоке,
сочинения которых или дошли до нас в нМчтожных отрывках или только слегка
касались нашего предмета, перейдем к историкам, занимающим по важности особое
место среда других, писавших по-гречески. Во время эллинизма, как известно,
многие из образованных уроженцев Востока задавались мыслью познакомить греков,
и вообще лиц, не знавпшх их языков, с прошлым своих стран, черная сведения из
туземных источников п обрабатывая их на греческом языке. Египет нашел такого
историка в лице знамегштого уроженца г. Севеннита, первосвященника М а н е ф о п а
(вероятно — Мер-не-Тхутп — «возлюбленный Тотом“), современника Птолемея 1,
которому он содействовал во введении своеобразной унии греческой религш1 с ети-
петг,кой в виде культа Сараптса. Конечно, трудно было найти более подходящего
автора: он находился на высоте образованности своего времени, принадлежал обеим
культурам, обладал египетской традицией и пмел доступ к первоисточникам. К сожа-
лению, языческая древность почему-то не оценила его труда по заслугам, и он не
дошел до нас полностью. Понадобился он только иудейским и христианским
хронографам. уже сравнительно в раннюю эпоху из его труда иудейские апологеты
делали извлечения, которые они ирпводпли Для доказательства древности иудей-
ското народа, а также составили конспект, так наз. epitorne из всето его сочинения.
Это epitome дает таблицу династий от доисторического времени до вторичного
покорения Египта персами. 30 династий — не родов: деление на династии обусло-
вливалось скорее происхождением их из той цлп другой египетской местности и
другими соображениями, а не родством. Каждое царствование (а в менее важные
апохи сумма r1X или целая династия) определяется датамцв круглых годах царство-
вания, кроме того, нередко присоединены заметки, частыо анекдотического, частью
синхронистического (с греческой и библейской историями) содержания. Первые
восходят к подлинному Манефону, вторые принадлежат эксцерптаторам. Их акс-
церпты, будучи перерабатываемы и списываемы, дошли до Иосифа Флавия, Евсевия
и Африкана. Из последних их заимствовал византийский хронограф Синкел.л,
отдавший, впрочем, перед ними предпочтение фальсификациям — так наз. «Древней
хронике» и «Книге Сотиса» (вероятно, принадлежащей Панодору), в которых егп•
петская древность представлена менее отдаленной и более приближающейся к
библейской. Эти фальсификации, частью ходившие Под именем Манефона, частью
выдававшие себя за его источник, оценены только в 184,3 г. В б с К h 'ом (Manetho
und die }-lundsternpcriode). В своем сочинении против Аниона, для доказательства
древности еврейской истории Иосиф Флавий приводит отрывки из истории Нового
царства у Манефона, а Африкан Евсевий, эксцерпты которых приведенц у Син-
келла, заимствовали из египетского историка таблицу царей с историческими помет-
ками. Эта таблица долго была единственным сколько-нибудь надежным основанием