178

РУССКАЯ ЖИВОПИСЬ.

бокимъ „учителемъ", в%чно стремившимся высказать свое мн%н1е по поводу

посл%днихъ толковы Въ сущности, и онъ пузр%лъ самую живопись, меньше

всего обратилъ на внутренн1й смыслъ красокъ и Положимъ,

сл%дуя произошедшей въ общественномъ мн%еии, РВ-

пинь заразился бол%е художественными взглядами, но, во-первыхъ, это слу-

чилось съ нимъ тогда, когда художественная его личность уже вполн% сложилась

и не могла бол%е изм%ниться, во-вторыхъ, и это обращен1е его было недоста-

точно серьёзнымъ и уб%жденнымъ, а носило оттЬнокъ модный.

Ипинъ плохой мыслитель. вполн% зависящ1й отъ настроен:я

минуты, отъ Въэтомъ, положимъ, лучшевсегосказывается

его глубоко - художвственная натура, призванная отражать все, что творится

вокругъ нея. Но, кь РЬпинъ явился въ такой моменты когда то, что

творилось, скор%е можно было передать на словахъ, нежели въ образахъ.

пинъ—дитя общества и времени, отвергнувшихъ вн%шнюю культуру, сл%дова•

тельно и пластическое искусство. Онъ развился въ эпоху самаго чудовищ-

наго огруб•ьейя формальной стороны русской жизни и ему негд% было найти

cnaceHie отъ этой Грубости, негд% познать самую суть святой красоты. Впо-

и Р%пинъ также принялъ за красоту гипсовую скуку и

ув%ровалъ въ то, что твердилось въ казенномъ учебник% эстетики.

Отсутств{е въ Нпин%, при полной его сбитости и, мы бы сказали по-

датливости, истинной, „Перовской“ силы обличителя и разскащика спасобство-

вало прежде тому, что мы его отбенно любили. Именно благодаря этой

силы мы мало обращали на разсказы и уроки, которые онъ вкла-

дывалъ въ свои картины. Въ . Крестномъ Ходе насъ, разум%ется, не прель-

щало наивное фанатическихъ богомольцевъ и грубыхъ жандар-

мовъ, но исключительно только красота превосходно переданнаго знойнаго дня

и великол%пно выраженнаго живописной толпы. Въ „Не ждали- нашь

глазъ скользилъ по ходульной мелодрам•ь, по довольно поверхностно созданнымъ

типамъ, но зато съ наслажден\емъ останавливался на превосходно написан-

номъ intbrieur'%, на сильныхъ сьрыхъ краскахъ, на бодрой, простой живописи. Въ

Садке насъ поражала выдержанность колорита, въ „[оанн%• и „Казакахъ•—

сочность и размахъ кисти, славныя, ясныя краски. имя всего этого мы го-

товы были простить, какъ полное отсутств[е сказочности въ первой картин%,

такъ и случайность, эпизодичность и неуб%дительность въ двухъ посл%днихъ.

Необходимо, впрочемъ, зам%тить, что много при этомъ способствовало

восторгу наше собственное невЬжество. Теперь это кажется страннымъ, но,

д%йствительно, въ 70-хъ и еще 80-хъ годахъ, не существовало никакой связи

между нами и истинно художественнымъ творчествомъ на Запады никакого

отношен1я также не существовало кь истор{и искусства. Мы изъ всей запад-

ной живописной школы знали только однихъ художниковъ,

скучныхъ академиковъ врод% Бугерб, Кабанеля, Жерома, Пилоти или салон-

ныхъ кондитеровъ Макарта, Зихеля, Лефевра, а также кое кого изъ забав-

никовъ-анекдотистовъ. Обь англ1йскихъ прерафаэлитахъ (если не считать

совершенно даромъ прошедшей статьи Григоровича 1862 г.) у насъ загово-

рили только л%тъ 8 тому назадъ; Бёклинъ, Менцель, Уистлеръ и Лейбль вовсе

не были изв%стны; Миллб, Коро и импресс\онисты считались шарлатанами, вы-

двинутыми парижскими торговцами. Но именно за 10 л•Ьтљ положе-

Hie д%лъ р%зко из“нилось. Частыя выставки иностранныхъ художниковъ,

устраиваемыя въ Петербург% и Москв%, общедоступность заграничныхъ путе-

распространенность иллюстрированныхъ издан[й объ искусств% — все

это раскрыло тайны, все это сблизило насъ съ Западомъ. Въ результат±