129

За посмднее время все чаще, все настойчийе выдвигается

нашею журналистивою одинъ неновый и соблазнительный афоризмъ.

Критика не съумјла оцђнить поэта; она отнеслась въ данному про-

придирчиво и односторонне; но ошибка была исправ-

лена публикою, этимъ державнниъ младенцемъ, который раздаетъ

лавровые Мнки по-своему; и критика спјшитъ ис-

править свой промахъ и оцЈнить незамјченнне шедевры. Очевидно,

В'ћсы круто опускаются въ сторону, противоположную той, на ко-

торой стоади „поэты по Гейне.

Nur dem Gotte steht er Rede,

Nicht dem Volke. 1n der kunst,

Wie im Leben, Капп das Volk

T0dten uns, doch niemals richten.

Внена переМнидись; послјдная рјшающая въ ис-

который уигЬетъ отстоять и возвеличить своихъ лю-

бицевъ. У гр. А. Толстаго есть одно, вопреки всякой критик%,

удивительно популярное безъ котораго не обходится

ни одна его учатъ наизусть и излагаютъ своими сло-

вами классики и реалисты; его комментируютљ учитела русской

словесности; оно стоить внгЬ полемики, кань драгоц'Ьнное достожте

школы. Что уже и говорить о восторггђ иллюстрированныхъ изда-

нт Мн говоримъ о „Шибанове

Шибановъ иодчалъ. Изъ пронзенной ноги

Кров» алымъ струили • токоиъ,

И царь на спокойное око слуги

Взириъ испытующимъ ОЕОМЪ.

Стояль неподвижно опричниковъ радъ,

Быль мраченъ владыки загадочный взглядъ,

Кавъ будто исполнень печии...

О, если бы поэтъ остановился на этой строфј! ВС'Ь

ужасы эпохи Грознаго—уже нам'ђчены; рабъ-герой смотритъ въ за-

гадочнна очи царя Ивана; мн бы пытались угадать, какой неожи-

данный вапризъ вйрвется. изъ мрачной и жесткой души московскаго

владыки. Мы бы оцјнивали героизмъ „рабской Арности“. Мы

бы угадывали мысль Грознаго—„тыне рабъ, а товарищъ и другъ".

. И холопъ-другъ опальнаго воеводы, что его душа не

слаба, ярко вставалъ бы передъ нашимъ умственнымъ взоромъ. Меа-

9