61

получилъ np03B8Hie „антропографа" (чел(Мкописца), потому

что онъ, по словамъ Лессинга, не могъ изображать ничего, вромгЬ

обыкновенныхъ людей; „онъ слишкоиъ рабски сгђдовалъ природгђ

и не могъ возвыситься до идеала, безъ котораго ивобразете боговъ

и героевъ было penTi03HHMb преступлетеиъ" 1). Въ другомъ мгћстђ

самъ Лессингъ утверждаетъ, что гречесваго

искусства не ничего общаго съ гречесвииъ богослужебнымъ

культомъ; поэтому едва-ли обидный смнслъ прозвища „антропо-

графъ" объаснается А синслъ этого

слова дла грековъ вазалса несомнјнно обиднымъ, потому что

ставили немного выше Павзона, „нидвш вкусъ вотораго съ

особенною любовью изображалъ уродливое и низкое въ человјчесвой

природе, и Пирейка-„рипарографа", т. е. живописца грязи.

„Есть страсти и Takia степени страстей, которыа отражаются

въ лиц'Ь самыми отвратительными чертами и все тЬло 'ставять въ

насильственное 110JOzeHie, при которомъ изащныя обрисовы-

его въ спокойномъ совершенно исчезать“. Та-

кихъ страстей художники или не изображали вовсе, или

смягчали ихъ въ той М'ЬР'Ь, „въ которой они допускали извјстную

степень красоты“. „Ярость и не безобразатъ ни одною изъ

ихъ Я даже осмјливаюсь утверждать, что они во-

все не изображали ослабляли они до строгости. У

поэта Юпитеръ, мещущШ молти, гнјвенъ; у художника онъ только

строгъ. Они смягчали и низводили его до простой скорби.

ИзвЈстна картина Тиманта, представляющая въ жертву

онъ даль встђмъ предстоящииъ приличную имъ сте-

пень горести и заврылъ покрнваломъ лицо отца, котораго горесть

была выше всјхъ. Художникъ зналъ предјлы, которые

предписывають его искусству. Онъ зналъ, что горесть, приличнаа

Агамемнону, вакъ отцу, должна бы была отразиться въ такихъ чер-

тахъ, которыя всади отвратительны. Это покрывало— жер-

тва, которую художникъ принесъ врасотЬ" я).

Итакъ, скорбь отца могла бы быть и красивой, если бы она не

поднялась до той степени, понадобилось покрывало.

1) Ibid., стр. 10.

2) Ibid., стр. 12— И.